Ник Хоакин - Guardia de honor

— Поэтому ты столько вытерпела от людей!

— Потому что я способна на чувство?

— Даже слишком.

— Какие глупости! Ни от кого я не натерпелась. Я прожила долгую жизнь, в которой было всякое.

— Мам, но ты натерпелась от всех нас.

— А как же! Разве я безгрешна, чтоб мои дети были святыми? Но могу сказать тебе одно: я всегда давала вам волю. Не в том дело, что мне нравится, как вы живете, но уж лучше свободно грешить, чем не грешить только потому, что мама запрещает.

— Значит, вот в чем штука!

— О чем ты?

— Вот почему ты дала мне изумруды!

— Я дала тебе изумруды, потому что моя мать дала их мне, а сама получила от своей матери. Но я не просто дала — я их тебе доверила.

— А ты мне веришь, мама?

— Ты что-то хочешь сказать, Джози?

— Нет. Нет, правда, мама, ничего.

— Ну, нет так нет. Не куксись, Джози. Подумай, ты в первый раз пойдешь за статуей Пречистой Девы. Сейчас, конечно, я не та, кожа да кости остались, но боже мой, когда я впервые шла в процессии! Ты знаешь, мне казалось, будто я становлюсь выше ростом и будто на мне не изумруды, а что-то гораздо более прекрасное и ценное. Они так идут тебе, Джози! Все будут думать, что ты богатая наследница. А потом начнут удивляться: почему у тебя только одна серьга?

— Смешно я выгляжу с одной серьгой?

— Все женщины нашей семьи ходили в процессии с одной серьгой.

— Из-за того несчастного случая?

— Из-за чуда, Джози. Это было чудо. Ты помнишь эту историю? Она произошла как раз на праздник Пречистой Девы, в тот самый день, когда Наталия получила изумруды в подарок от отца. Она их надела и поехала в церковь с теткой в коляске своего поклонника. Звали его Эстебан. По дороге кони испугались, понесли, порвали упряжь. Коляска ударилась о стену и разлетелась в куски. Тетка и Эстебан погибли на месте, а Наталия уцелела. Когда к ней подбежали, она стояла среди обломков без единой царапины. Она только потеряла серьгу. Наталия не дала увести себя и пошли за статуей Девы. Она обливалась слезами и твердила, что в страшную минуту она призвала Пречистую и Дева выхватила ее из коляски. У доминиканцев долго потом висела картина, изображающая чудесное спасение. Вот почему с тех пор женщины нашей семьи ходят в процессии с одной серьгой…

Наталия Годой застыла перед зеркалом, которое понемногу стало светлеть, но из комнаты, отраженной в нем, исчезло все привычное: она узнавала лишь собственное помертвевшее лицо и дальний колокольный звон. Наталия не заметила, как упали на пол мантилья, гребень, ручное зеркальце; голоса еще звучали за ее спиной, но Наталия больше не слушала, что они говорят. Потом голоса смолкли, раздались удаляющиеся шаги, хлопнула дверь. Наталия знала, что она не одна в незнакомой комнате, отражение которой, колыхнувшись, изменилось, когда она встретилась взглядом с глазами, смотревшими на нее.

— Привет, — сказала Джози ослабевшим голосом. — Значит, ты Наталия.

Обе девушки стояли так близко одна к другой, что их белые платья и бледные лица почти соприкасались.

— Как ты напугала меня! — продолжала Джози. — Я уронила зеркальце.

Они посмотрели на осколки у своих ног.

— Это я уронила, — возразила Наталия.

— Ну, может, мы обе уронили. На нас, по-моему, одни и те же изумруды.

— Только у меня две серьги!

— Ты слышала, что говорила мама…

— Не будет этого!

— Не будет? Ты хочешь сказать, что это еще не случилось? Разве ты не…

— Нет, Джози, это ты призрак. Взгляни, это моя комната. И колокольный звон, и пони, и скрип колес — все это мир, в котором живу я. И этот полдень — я в нем живу сегодня. Ты же, дорогая Джози, обрела плоть на один только миг!

— Уверяю тебя, я уже давным-давно живу во плоти!

— Но этого не может быть!

— Смотри. Это белое платье мы с мамой купили на прошлой неделе в торговом центре. Попали под дождь, еле поймали такси, машина оказалась старая, и с потолка капало. Год назад я окончила школу, месяц назад познакомилась в кино с одним человеком, вчера ходила с ним в ресторан, а сегодня получила письмо… Наталия, мы что, живем с тобой в одно и то же время?

— И может быть, поэтому меня иной раз посещает странное чувство…

— Будто то, что происходит, уже было раньше?

— Но ты пока в будущем, Джози. И то, что с тобой происходило, должно произойти еще раз.

У Джози расширились зрачки и побелели губы.

— Ну уж нет , — выдохнула она.

Наталия смутилась и спросила с осторожностью:

— Это так ужасно?

— Мое время?

— И то, что с тобою происходит.

Джози отвела прядь волос со лба и без всякого любопытства оглядела старинное убранство комнаты.

— Ужасно там или не ужасно, — проговорила она, — должно же что-то происходить. Я стараюсь не очень-то переживать. Пусть себе происходит.

— Но ты чем-то встревожена, Джози.

— Да изумруды эти…

— Ты их боишься?

Джози с улыбкой крутила кольцо на пальце:

— Ничего я больше теперь не боюсь.

— Но я слышала, ты говорила, что боишься.

— Изумрудов — нет. Я символов боюсь.

— Для тебя они просто изумруды — и только?

— Просто безумно дорогие побрякушки. — Джози продолжала крутить кольцо, рвала его с пальца.

— О Джози! Мне чудится, будто ты меня хочешь вырвать из этих украшений!

— Вот именно ! — крикнула Джози. — Хочу вырвать, выдавить, вытряхнуть тебя. И не тебя одну — маму тоже и всю эту традицию. На камушках должен остаться только ценник!

— Но почему? Зачем это тебе?

— А потому, что я должна, я не могу иначе. Я слишком глубоко увязла, обратного хода нет, и толку нет сопротивляться! И вообще жизнь не спрашивает — хочешь ты или не хочешь! Она диктует. Что бы ты ни делала, делаешь по принуждению, нравится тебе это или нет.

— Вздор какой! Всегда можно остановиться или заняться чем-нибудь другим.

— Если я даже займусь другим — все равно это будет делать все та же Джози. Я остановлюсь, а Джози будет продолжать. Я не могу перестать быть Джози.

— Разве Джози так нехороша?

— Бедняжка Джози совсем нехороша, Наталия, собаке не пожелаешь того, что происходит с ней!

— Происходит, происходит, вечно что-то происходит! Но почему ты позволяешь, чтобы происходило с тобою?

— А что делать?

— Совершать поступки!

— Какой ты ребенок, Наталия! Но вот сегодня на тебе две серьги, а завтра останется только одна, и ты сразу станешь старше меня.

Наталия вскинула руки к ушам.

— Я сохраню обе серьги! — объявила она, горделиво откинув головку, сияя улыбкой, сверкая изумрудами.

— Но ты ничего не можешь изменить! — охнула Джози. — Пойми, мне известна твоя судьба!

— А мне не известна твоя, зато известно, что все считают меня упрямой. Ты знаешь, что такое любовь?