Владимир Лидский - Русский садизм

У Голубцова, как и у Сидоренки, есть замечательная приспособа под названием «железная варежка». Вот насколько привержен трудному делу социалистического очищения старший лейтенант Голубцов, что и свой скудный досуг, коего совсем немного остается у него от занятий с шпионским контингентом, посвящает он разрабатыванью новых, более рациональных способов работы. Так вот, «железная варежка» есть не что иное, как кусок железа с удобной выемкой для руки и застежкой у запястья. По всей внешней стороне сего железного куска натыканы остриями кверху маленькие гвоздики, кои при ударе о подследственного яростно вгрызаются в его плоть и являют наряду с ударом от железа еще и неглубокие, но чувствительно болезненные ранки, скоро загнивающие. Враги сильно не любят «железную варежку», и слух о ней устрашает их еще перед допросом. Голубцов дал приказ в слесарню, дабы изготовить новых перчаток для разных сослуживцев, а то они часто наведываются к нему и берут его собственную, им же изготовленную, взаймы для своих нужд. Также Голубцов и почти все коллеги употребляют так называемую «гражданскую казнь», то есть обманный расстрел. Сей метод весьма хорош при дознавании, так как психическое воздействие при нем настолько велико, что враги очень быстро доходят до совершенного безволия и даже теряют контроль над мочеиспусканием и каловыделением. Странно бывало мне глядеть на сих полулюдей, бывших прежде осанистыми и великими, — вонь от них шла по этажам, а ведь убивать их никто не собирался, ну постреляют малость над ушами — это ж не беда… Здесь же, в харьковском спецучреждении для особливо упорного контингенту устроен специальный карцер под названьем «холодильник», представляющий из себя подобье бетонного пенала размером метр на полтора. В сей пенал водворяется подследственный, не способный ни к лежанию, ни к сидению и ни к какому иному действию, а лишь к стоянию. Причем, по колено ему наливается тухлая морозная вода, а сверху, из специального желоба медленно и равномерно падают крупные ледяные капли, и деться ему от них некуда; ежели он уклонится, капли будут падать не на голову, а к примеру, на плечо, или в спину, или же на грудь. Надо еще принять во внимание, что враги ввергаются в «холодильник» голые, как новорожденные, и также беззащитны перед сим остроумно придуманным детищем интеллекта и цивилизации. Авторы пенала — Голубцов, Сизов, Фридман и Пантелеев. Они же своими руками его и построили в собственное нерабочее время, что имеет место быть ярким примером трудового накала…

В ростовском учреждении тоже есть изрядные ударники. Замечательный способ воздействия применяется здесь к подследственным женщинам. Разумеется, с большинством из них в учреждении совершаются половые акты, и сие не только дает пользу следствию, но и служит дополнительным стимулом для сотрудников и поощрительным моментом для всех, кто, не досыпая ночей и не щадя своего организма, делает государственное дело, должны же они получать хоть какую-то награду за свой отважный труд. Но сии половые акты не есть метод, а просто житейская необходимость, метод же называется «охота». Группу женщин вывозят за город, в лес, туда же на грузовиках доставляют роту солдат из учреждения, женщин раздевают догола и заставляют бегать по лесу. Солдатам дозволяется и, более того, вменяется в обязанность ловить их и вступать с ними в половые отношения, хотя бы и в противуестественные; особливый эффект достигается при коллективных сношениях; молодые солдаты возбуждаются друг от друга, и жеребцовая сила их бывает столь велика, что подследственные женщины умоляют доставить их в учреждение для подписания любых показаний и сознавания во всех грехах, кои совершили они ради вреда отечеству. Многим, однако, не удается дожить до сего, ибо солдатам разрешено применение оружия, как в природной охоте, ну, ежели они почему-либо не могут догнать объект ногами — они гонят его пулями, и тот, кто отличился метким выстрелом, имеет право тут же вступить в половой акт с сим объектом, пусть бы даже он был смертельно ранен или, более того, — убит. Я сам участвовал в охоте, согласно любезному приглашению начальника ростовского учреждения майора Удальцова и видел очевидную пользу сего метода, а также сильный воспитательный эффект для рядовых. Вот где полной чашей проявляются преимущества коллективизма, вот где делаются они наглядной агитацией для одиночек, плохо верящих в силу коллектива! Всей работой в ростовском учреждении умело руководит вышепоименованный майор, на его творческом счету немало изобретений с нашею спецификой, тонко слаженных, занятных, но главная его заслуга заключается в выковывании умелых кадров. Он, к примеру, воспитал целую когорту отважных рыцарей, абсолютно бесстрашных и вовсе без упрека — следователей Воробьева, Оськина, Щербину, Бондаренко, Маслова, старших специсполнителей Антонова, Кныша и Гогоберидзе, младшего специсполнителя Петровского и ассистента Сапова. Все они прошли замечательную школу и не только впитали опыт руководителя, но и дали работе много нового.

К примеру, сержант Гогоберидзе разработал оригинальную методу добыванья показаний, что я сам, опять же, наблюдал. По его просьбе один из заполненных и законсервированных туалетов во дворе учреждения раскрыли. Начальник объяснил, что этот метод демонстрируется специально ради столичного инспектора, то есть меня. Привели подследственного, коего уже в продолжение трех месяцев не могли заставить говорить ни голодом, ни «конвейером», ни «жердочкой», широко применяемыми повсеместно. Это был фанатик, он даже научился спать на выстойке, да с открытыми глазами — и следователи сперва не замечали. И вот Гогоберидзе завязал его за кисти рук толстою веревкою и опустил с головою в выгребную яму. Когда прошло некоторое количество минут, враг затрепыхался, и его подняли. Гогоберидзе тут сказал, что если он, сволочь, запачкает бумагу, где надобно подписывать, то здесь его сразу израсходуют, — и вытащил для показа револьвер. Но враг отказался подписывать, верно про него сказали, что он фанатик вражеской идеи. Гогоберидзе возражать не стал, видать, он не любитель диспутов, и снова опустил врага в дерьмо. А держал на пару минут более, нежели сначала. Подследственного вытащили, и он почти задохся, видно было, что сейчас откинется, изо рта текли опарыши, и дали ему вновь бумагу… Что же — подписал, гаденыш! Хороший метод! Гогоберидзе отошел подале, чтобы не забрызгаться, и застрелил подлого врага, а труп приказал снова кинуть в яму — не вести же его после воздействия в камеру, кто же его мыть-то станет?

Доброе впечатление оставили ростовцы!

Неплох также у них метод отрубления вражеских конечностей, а лучше — пиления столярным инструментом их отвратительных костей. Отпилят, бывалоча, подследственному руку, сказал мне начальник во время экскурсии по учреждению, глядишь, он вторую руку терять уж не захочет и сей оставшейся рукою с удовольствием и моральным облегчением подпишет все, что надобно; а раньше б подписать — и встал бы к стенке с двумя руками, — намного лучше, нежели с одной.

Читать дальше