Тиркиш Джумагельдыев - Энергия страха, или Голова желтого кота

Таган смотрел на Абдуллу, умело выдерживая театральную паузу. Нет, он все же неплохой актер, умеет, когда надо. Абдулла сам удивлялся своему спокойствию, посторонним мыслям. Он уже чувствовал, как знакомый холод струится по рукам и ногам, откинулся на спинку кресла, вытянул ноги — впал в ожидание покоя. Совсем как в детстве. Тогда в ауле повсюду валялись мешки с удобрениями для хлопка. В самую сильную жару мальчишки высыпали мешок азота в канаву с водой — и сидели, опустив туда ноги. Вода мгновенно охлаждалась, живительная прохлада охватывала голые ноги, поднималась вверх. Блаженство детства. Голос Тагана отдалялся, слова еще долетали до слуха, но до сознания не доходили. Энергия страха включает удивительный механизм, который не зависит от воли, подумал Абдулла. Человек не властен над своим телом, слабость оберегает его от окружающих. Но и человек как бы лелеет свою слабость, дающую что-то вроде наслаждения.

Звучный женский голос вернул его к действительности. Он прислушался, открыл глаза — на трибуне Хаджибиби.

— В основе каждого указа Великого Яшули, ради которого я готова принести себя в жертву, лежит глубокая философия, — вещала актриса. — Возьмем для примера его указы о проведении различных праздников. Праздник Навруз, праздник скакуна, праздник воды, праздник добрососедства, праздник цветов, праздник собаки, праздник овцы, праздник дыни… Каждый из них берет свое начало в национальных обычаях и в национальном гордом характере туркмен. Навруз — вечная жизнь пшеничного зерна, взрастающего в земле. Конь — гордость, вода — чистота, добрососедство — согласие, цветы — непорочность души, собака — преданность, дыня — сладость, овца — терпение…

Ум и образование Хаджибиби ни у кого не вызывают сомнений в их не то чтобы полном отсутствии, но в очень малом присутствии… — усмехнулся про себя Абдулла. Любой человек в этом зале даст голову на отсечение, что Хаджибиби читает текст, кем-то написанный для нее. Значит, собрание готовилось серьезно…

— Подлые и коварные людишки хотели лишить наш народ этих замечательных праздников! — перешла на крик Хаджибиби. — Возблагодарим же Всевышнего за то, что он своим покровительством сохранил нашего Великого Яшули, и принесем Господу нашу ритуальную народную жертву!

Она развязала уголок на конце большого платка, достала кусочек лепешки, откусила сама, передала Тагану и начала читать суру из Корана.

Таким образом она завершила собрание-митинг. И люди потянулись к выходу, сохраняя притом некоторую степенность. Спешно покидать зал после молитвы было бы неприлично.

Только Джемал вышла стремительно. Возможно, не желая столкнуться с Абдуллой. Напрасно тревожилась. Он и не думал. Если встанешь с кресла, разобьется тонкий ледок, охлаждающий тело, дающий свежесть в душной атмосфере. Пусть все уходят — он один останется в тишине и покое. Но так не бывает, обязательно помешает кто-нибудь. Будто догадываясь, как хорошо сейчас Абдулле, и желая ему досадить.

Остался зачем-то Таган. Да, у него есть уважительная причина — выяснять отношения. Только и он не в силах разрушить покой Абдуллы.

— Ты вляпался в дерьмо! — закричал Таган. — Я дал тебе возможность очиститься. Ты не послушал — пеняй теперь на себя. Спасешься — живи тысячу лет!

А нет — винить некого! Понял?

И удалился торжественным шагом благородного даже в гневе человека. Таган, твой единственный зритель я — Абдулла!

Он понял, что хохочет, когда смех отозвался эхом в пустом зале.

— Мы превратились в заложников, — сказала Сельби и заплакала. — Оказывается, и без веревки можно связать человека по рукам и ногам.

Она, не предупредив Абдуллу, поехала навестить Хыдыра, на прежнее место службы. Договорилась с проводником, но он, узнав в последний момент, что у нее нет паспорта, поднял крик на весь перрон: «Ты что, хочешь, чтоб я из-за тебя в тюрьму сел?»

Сельби в панике бежала с вокзала и направилась на автостанцию. Пробралась в автобус, села подальше. Перед отправкой у пассажиров проверили паспорта и ее высадили. Тогда Сельби поймала частника, но их на выезде из города остановили на контрольно-пропускном пункте.

«Кто такая? Почему без документов? Куда едешь? Назови имя-фамилию, занесем в список».

Оказывается, им приказано составлять списки людей без документов!

«Позвонили из Теджена, сказали, брат при смерти, у меня перед глазами все поплыло, не до паспорта было, — нашла что сказать Сельби. — Отпустите, ребятки, мне ведь еще до дома добираться надо, за паспортом…»

«Ну ладно, тетка, иди», — сказал старший наряда.

— Это что такое? — плакала Сельби. — Я же не за границу собралась бежать, я в своей стране к сыну поехала!

Абдулла разозлился, даже хотел отругать Сельби: разве можно в их положении, без паспортов, куда-то ехать? Сидеть надо тише воды и ниже травы! Не привлекать внимания!

Но нельзя ругать мать, рвущуюся узнать о сыне. Ведь им только сказали, что Хыдыра вернули в часть. А где он на самом деле?

Но кому сейчас дело до женщины Сельби и до солдатика Хыдыра? Песчинки. По стране идет розыск. На улицах фотографии людей, объявленных террористами. Проверяют машины, после захода солнца не выпускают из города и не впускают в город автобусы. Такой же режим введен в областных и районных центрах. Запрещен ввоз зарубежных газет, журналов, книг. Ходят слухи, что снимут спутниковые антенны. Российские телеканалы позволяют себе что-то говорить о нарушениях прав человека в Туркмении. А некоторые западные радиостанции утверждают: покушения на Великого Яшули на самом-то деле и не было, оно инсценировано, чтобы дать ему повод для расправы с неугодными.

Страна закрыта на замок. Введены визы на въезд и выезд в Россию. Первой пострадала Женя. Они уже продали квартиру, купили билеты, через десять дней должны были вылететь в Москву. А тут — оформляйте визы, ждите месяц.

Женя пришла к ним, чуть не плачет.

— Мой папа скажет Великому Яшули, и вас тут же выпустят, — вступила в разговор взрослых Айдым. — Папа будет играть роль отца нашего Сердара. А сын ведь не может ослушаться отца. Отец надерет ему уши, поставит в угол, как даст ему по шее! Ваш Великий Яшули сразу взмолится: «Ой, папочка, не бей, сделаю все, что ты скажешь!» Мой папа закричит на него: «Вместе с семьей тети Жени я отправляю в Москву и свою дочку!» А Великий Яшули прикажет своим солдатам: «Сию же минуту принесите билет для Айдым!»

— Айдым, прекрати! — сказала Сельби.

— Вашему Великому Яшули можно писать сказки, а мне нельзя? В своей дурацкой книге он врет, что туркмены созданы из света, а вы повторяете, как попугаи. Повторять слова дурака — двойная дурость.