Геннадий Баннов - За огнями маяков

Исподволь оглядывая толпу, встретился с прицельно сторожащими его глазами воспитанника Ларионова. От столкновения с глазами Олега взгляд его ушел в сторону, будто не знает своего наставника и не интересуется им.

В разноголосом гаме Олегу расслышался знакомый смех. Отвернувшись от своих товарищей, увидел: искрясь глазами, смотрит на него Руфина Фоминична, преподавательница ихтиологии. С ней вместе та же подруга, что была и раньше. Кивнув военным что-то вроде «до свидания», Олег направился к девушкам; они поздравили с «убедительной победой».

Руфина Фоминична сочла нужным взять его руки и держать, пока снова не заиграет баян. Руку ему положила на плечо. Танец, по-видимому, из любимых ею — танго: танцует с чувством. На ней шерстяное платье, сшитое по талии, со стоячим воротничком, оно подчеркивает ее красивую шею и стройную фигуру. Танцуя, будто играет и чуть-чуть припадает — дает себя почувствовать. Светлая, блондинка. Три года назад приехала из Астрахани, из рыбного техникума, и, по-видимому, не рвется на материк. До нее то и дело доходили слухи об Олеге, о бойце, владеющем приемами бокса, о знающем преподавателе и простом парне, с которым она работает бок о бок. С интересом слушала, когда в учительской он что-нибудь вспоминал: Уфу ли, где учился, другие ли города и впечатления о них — повидал-то он Новосибирск, Омск, Казань, Тюмень, Чебоксары, Сталинград. Потемневшими светло-серыми глазами задумчиво следила за его движениями. Сейчас она, кажется, наслаждалась танцем, улыбалась.

Директор Москальцов прошел к выходу, вместе со своим коллегой из четвертого училища. Как всегда, шел без пальто: только пиджак, шапка да шарф на шее. В обнимку с дорогим кубком.

— Олег Иванович, вы пока… Домой пока не идете? — спросил формально.

— Я нужен?

— Да не-ет. Отдыхайте. — Иван Кузьмич махнул рукой и вышел на улицу вслед за своим коллегой.

Окончилась музыка. Олега обступили александровские ребята: узнать, когда боксеры занимаются, как к ним записаться, какие для этого нужны документы. Подходят и те, кто уже как-то связан с боксом. Поинтересоваться дальнейшими планами, тренировками, поговорить с тренером, пообщаться на публике. Подходили и свидетельствующие свое почтение: здоровались, поздравляли, обменивались мнениями.

Домой шли табором, из которого парни и девушки убывали в переулки, оставляя ядро следующих дальше до самого Рыбного городка. У очередного переулка Руфина с подругой остановились.

— Вы что-то сегодня один, а где ваш друг? Если не секрет, конечно, — подруги смеялись весело.

— Гоша-то? Уехал в Южный, на соревнования.

— Без него, поди, скучно?

— Да нет, занят. С ребятами скучать некогда… А вы где-то здесь близко живете? — кивнул в сторону.

Руфина поняла его кивок.

— Совсем недалеко: Оренбургская шестнадцать, от ворот по ходу — вторая дверь… Ну, всего вам доброго, мы пошли, Олег Иванович. — Взяла подругу под руку, и, покачивая бедрами, удалились в переулок. На эту самую Оренбургскую, 16.

Обширный училищный двор, образуемый учебными, служебными помещениями и длинными барачным общежитием, весь очищен от снега, как вылизан: дотошный Иван Кузьмич на нем и зимой проводит вечерние линейки. И физрук Авенир Калашников здесь занимается вводными уроками по лыжам, после чего группа уходит на горку — спуск к улице Чехова. Или за город, на дистанцию гонок. Стоит март, ночи еще холодные, но днем солнце пригревает — не убранный снег по углам двора днями подтаивает и блестит на солнце. Во двор часто заезжает грузовая машина, привозит уголь, дрова, белье из прачечной. Водитель Костя гордится своей новой машиной, гоняет ее на всю катушку, бравирует навыками торможения: останавливается перед самым носом стоящего. Сегодня она пришла, едва рассвело, вскоре Костя, постучавшись, вошел в комнатку, где Олег его уже дожидался. Костя, показав металлические зубы, улыбнулся:

— Машина заправлена, подана, к походу готова. А вы как?

— Ждем.

Олег оделся, взял рюкзак с вложенным в него спортивным чемоданчиком. Вместе с водителем вышел, закрыл комнатку на замок. Ожидавшая в пустом классе команда боксеров со смешками и подначками высыпала на улицу и заполнила кузов машины. Все были в шапках и черных шинелях. Провожать вышли директор Иван Кузьмич и его заместитель по учебно-производственным делам. Прозвенел звонок — дали раньше времени, — и возбужденные огольцы, раздетые и без шапок, с гвалтом высыпали во двор, окружили машину. Отъезжающим товарищам жали руки, желали «семь футов под килем» и наставляли смешными советами. Иван Кузьмич общался только с тренером, выдавал последние инструкции:

— В кузове лежат шерстяные одеяла, укроетесь ими — от ветра это как раз будет. Да и, мало ли что, может, где заночевать придется!

Олег кивал, соглашался: принимал к сведению.

— Как начнутся соревнования, сразу же, в первый день, не забудьте позвонить: как и что там. Какие противники, какие перспективы.

— В машине на борт не садиться! Никому не разрешай и сам не садись!

Скамейка была одна, стояла у кабины, ребята же сидели на полу кузова, на одеялах. Олег внимал наставлениям директора, обеспокоенного отъездом боксеров. В дороге как бы чего не случилось — она ведь длинная и шалопутная.

— Сейчас она сырая, хлипкая: если на перевале застрянете, дак по-молодецки выскакивайте да подталкивайте — это будет не в тягость.

Олег кивал.

Иван Кузьмич, наконец, распрощался, махнул водителю рукой, тот повернул ключ зажигания и нажал на акселератор. Машина сколько-то постояла с работающим двигателем и под дружный вопль провожающих мальчишек тронулась и медленно покатилась, вышла со двора. И стала набирать скорость. На дальнем, пологом спуске машина свернула и выехала на улицу Чехова. Пока не заворотили налево. Отъезжающие видели, как с горки пацаны махали руками. В их середине долго виднелся неодетый директор Москальцов.

Справа и слева бежали назад дворы, дома, избы. Скоро стали попадаться одиночные, стоящие далеко друг от друга хаты, и, в конце концов, ушел в даль и скрылся весь город

Александровск, так что осталось о нем одно только теплое воспоминание. Костя остановил машину, стал на подножку, осведомился, как едут ребята. Ответили ему бодрые голоса: нормально! Под ними лежали одеяла, а сверху светило и все больше грело солнце, и было тепло, а на душе радостно.

Дербинск проехали на большой скорости. Из-под колес полетели ошметки сырого снега, перемешанные с грязью. Ребята отметили, что за ними пристроились еще две машины, тоже пошли вслед. Сам Костя догнал небольшую колонну из пяти или шести машин. Все едут к станции. Солнце припекает. Весна приближается гигантскими шагами. Точнее сказать, она сорвалась внезапно, и все заискрилось и засверкало на солнце, и потекли еле заметные струи и на дороге, и в стороне от дороги, так что обгонять впереди идущих машин никак нельзя. Из машин скоро сложилась средней величины колонна, и двигалась она в сторону Камышева перевала.