Геннадий Баннов - За огнями маяков

— Это в Поронайске-то — такие знатоки бокса! И такое их множество!

Являлись и толковые — будто их Бог посылал. Олег радовался. Молодцеватый человек, лет тридцати пяти, войдя, сразу заявил:

— Я не боксер, дрался только на улице, но я люблю эту братию. А умею я что? Командовать умею. Видел, как это делают, и… В общем, смогу я! Построю участников, выведу и отрапортую. Вот.

— Кому отрапортуете? — спросил Леша Трубников.

— А кому прикажете, товарищ Трубников, — сориентировался кандидат в судьи. Похоже, он знал местное начальство.

Обернувшись к Авениру Калашникову, Олег кивнул на пришедшего.

— Что, готовый судья при участниках?

— Судья при участниках, — тот согласился и, вопросительно поглядев на Лешу Трубникова, стал записывать фамилию первого из судей. Тот, осведомившись о времени сбора на инструктаж, пристукнул сапогами и повернулся крутом. В дверях задержался, пропуская очередного посетителя.

Этот, очередной, готов был вести протокол («или как оно там»), засекать на секундомере время (пощелкал своим хронометром), ну, и «бабахать этой… колотушкой».

— Эта колотушка называется гонгом, — поправил его Леша Трубников.

— Вот-вот, — согласился посетитель.

Авенир Калашников поглядел на Олега: как, берем? Олег кивнул, велел записать, секретарь нужен. «Бабахать», правда, будет другой.

Следующий был мужчина, лет тридцати, невысокий ростом, да широк в плечах. И довольно упитан. Одет поверх морской тельняшки в легкий по ранней весне, не сходившийся на животе, потому расстегнутый серый пиджак, рукава которого вместе с тельняшкой засучены по локоть. На голых, накачанных гирями предплечьях татуировка: обвитые змеями обнаженные женщины.

— Кто вы? Где работаете? — не дождавшись от посетителя слова, Леша Трубников уставился на него с подозрением.

— Часовых дел мастер, прошу любить и жаловать… — Человек, похоже, не робкого десятка, каждому из сидящих смело поглядел в глаза и пожал руку.

— Какое к боксу имеете отношение? — Олег поинтересовался.

— Самое непосредственное. — Еще раз глянул в глаза. Олег не отвел взгляда — уж не искры ли посыпались от столкновения взглядов?

— Судить доводилось? — Олег не отставал от часовщика. Тот важно кивнул. Это ж надо — такая находка!

— А в ринге? Доводилось судить в ринге?

Часовщик содрогнулся, повел крепкими плечами.

— Х-хех!.. Да я трэнэр! — обвел презрительным взглядом всю троицу, не умевшую сходу определить человека и интересующуюся такими «пустяками». Олег вышел из-за стола, представился и протянул руку.

— Аполлон Яковлевич, — посетитель ответил пожатием руки. Рука у Аполлона, Олег отметил, не столь крепка, как ожидалось.

— Ну, хорошо, будем знакомы. Вечером, в шесть часов, в этой комнате проведем семинар.

Подчеркивая свое высокое достоинство, часовщик вразвалку удалился.

— Николай он, не судья! — вдруг заявил Леша Трубников. — Таких арапов у нас хоть пруд пруди. Вы еще не знаете нашего Поронайска! Вот легко и приняли его слова за истину.

— Боксер-то он липовый, конечно, рука у него не та, — заметил Олег. — А насчет судейства… ну почему бы и нет?

— Почему вы сразу: не судья? — возразил и физрук Авенир Палыч.

— Мясо и сала много — вот почему, — подтвердил свое мнение Леша Трубников.

— Только-то? — возразил физрук. — Друзья мои, но это ж и у меня… мяса…

— И у тебя тоже! — Леша Трубников утвердил. — Ты и не боксер, и успокойся давай… Да этот тип и не придет, будьте уверены. Будет болтать направо-налево, в первую очередь бабам, что его лично приглашали в качестве судьи на ответственные соревнования, да он не захотел. Масштабы, мол, не те. — И выпяченным животом, и жестами, и мимикой Леша изобразил этого Аполлона. Все трое так и прыснули со смеха.

Явились два школьника из десятого класса. Протиснулись в двери одним разом: выгонят, так сразу двоих, не так страшно. Готовы они выполнить любую работу — об этом больше рассказывали их горящие глаза. Олег предложил взять обоих. Густо шли желающие добровольно потрудиться — в основном, парни от двадцати и старше. Были и такие, кто о боях знает не по наслышке. Таким образом в поток увлеченных спортом вливалась новая, свежая струя. Если сюда еще прибавить физрука горно-промышленного училища Кочеткова да их самих, руководящую троицу, получается совсем неплохо. И, облегченно вздохнув, вышли на улицу. Отпустили Лешу Трубникова, пошли на вокзал встречать новых участников соревнований и главного судью Азизова.

Он — небольшого роста, потерявший ногу участник войны, ходит на протезе, с тросточкой. Приехал в добротном пальто, в костюме с иголочки и в белой рубашке с галстуком. Гюмер Азизов из-под Казани, человек с Волги, можно сказать, почти Олегов земляк!

Вечером Азизов пригласил Олега прогуляться. Бродили узкими улочками, по мосту через речку и вдоль нее, впадающую в залив Терпения. Говорили о боях… Нет, не о войне — что на войне интересного? Он вспоминал довоенные схватки на ринге. Он видел выдающихся боксеров, называл Огуренкова, Щербакова, Грейнера. Олег рассказывал о своих боях. Радовались столь содержательному общению. Олег делился впечатлениями о Казани, где ему, семнадцатилетнему юноше, довелось участвовать в первенстве Приволжской зоны России. Говорил о Казанском кремле, на старых, полуразрушенных от времени стенах которого побывали с другом, уфимским студентом.

Главный судья был устроен в гостиницу, Олег проводил его до крыльца. Простились. И вздохнул полной грудью. Ну, все в порядке: соревнования состоятся!

Новый ринг с подстилкой нашли на складе отделения Рыбтреста, завезенный в Поронайск неизвестно зачем. Впрочем, вот и пригодился. Решили установить в клубе Рыбтреста. Размером пять на пять — на сцене как раз поместится. Оставались еще проходы для судей. Мастер из горно-промышленного училища Василий Иванович, встречавший боксеров на станции, пришел с инструментами: молотком, топором, стамеской, с набором гвоздей. Ринг на сцене разложили, стойки подняли, растяжки на болтах и гайках ослабили, закрепили, как надо. И начали натяжение канатов. Получился ринг нормальный, только не белый, а желто-серый — пришлось в аптеке покупать стерильные бинты и обматывать. На войлочную подстилку сверху накинули брезентовую покрышку, по краям прибили гвоздями. И все, ринг готов. Осталась мелочь: принести канифоль, насыпать в два ящичка, куда можно вставать ногами и растирать ее подошвами боксерских туфель; и в оба угла поставить по стулу и тумбочке. И по графину с водой. И стаканы. Спинки в углах обмотать материалом: один красным, другой синим. Чтоб все было, как в добрых спортзалах.

Теперь из затемненного зрительного пространства ярко освещенная, сверкающая белизной сцена, вместе с одетыми во все белое судьями, выглядела внушительно.