Джала Джада - Сократ и афиняне

Прячась за кустами от преследователей, которые, вероятно, погнались, подумал Анмар, за ним, обнаружив похищение одного из них, охотник с ношей на спине старался скрытно подойти к потайному входу в городище, устроенному сбоку от больших ворот. За большими воротами, он знал, был не вход, а толстая стена, сложенная из камней. То был ложный вход. Обман, приготовленный для незваных гостей. Навстречу ему спешили несколько человек. За спиной виднелись колчаны со стрелами, и на широких кожаных ремнях висели мечи. Некоторые были вооружены еще тяжелыми деревянными булавами, утыканными острыми железными шипами. Отдав пленника, Анмар вошел в незаметные за деревьями ворота и оказался на площадке, окруженной со всех сторон высокой бревенчатой стеной. Такие входы с ловушками были с обеих сторон от больших ненастоящих ворот, что в центре вала. Анмар поднял голову. Сверху на него смотрели сторожевые с факелами. Если бы проникли сюда чужие, стражники опустили бы тяжелые засовы и тем самым отсекли вторгшихся от оставшихся наружу. Потом закидали бы камнями и копьями. Анмар знал, за какими бревнами вход в городище, и, не останавливаясь, направился туда. Во дворе уже шла подготовка к защите городища.

«Молодец», — мысленно похвалил Анмар жену и порадовался деловому спокойствию сородичей, которые уже готовили большой жертвенный огонь на площади у святилища покровительницы племени Калтась. Вспомнилось, что впервые в святилище Анмар вошел уже взрослым, когда проходил ритуал посвящения в охотники. Внутри святилища находился священный кузовок из бересты, в котором лежали ритуальные копыто лошади, шкурки куницы и белки, крылышки и лапки гуся, перья тетерева, дубовые желуди, рыбий скелет, а в маленьких лубяных коробках хранились ржаная мука, горох, овес, просо и конопля. Все это покойный шаман Тахтур, отец нынешнего шамана Салямсинжэна, использовал во время различных ритуалов и торжеств. От старого шамана Анмар в детстве услышал впервые об огромной птице Гарш, похожей на гигантского орла, которая принесла на землю первых людей и рассыпала для них семена гороха, ржи и проса. В детстве Анмар мечтал, что он исполнит просьбу Гарш, которую не смог исполнить ни один герой: принесет ей шип чудо-рыбы Маджу и получит взамен огонь-меч. И станет великим охотником и воином, которого не сможет победить никто: ни зверь, ни враг. Повзрослев, Анмар понял, что не все звери и не все люди враги. Даже с чужими можно жить мирно. Мир велик, в нем места хватит всем. Анмар вспомнил своего первого убитого медведя. Случайная встреча у реки могла тогда для Анмара закончиться трагически. К счастью, удар оказался удачным, и мертвый медведь всей тяжестью рухнул на охотника и придавил так, что Анмар чуть не задохнулся, пока выбирался из-под него. Оказалось, это была медведица с двумя медвежатами. Один, что покрепче, убежал, а второй, слабый, скулил, тычась носом в брюхо мертвой матери. Без матери в лесу он был обречен на смерть. Анмар взял его домой, подкармливал, ходил с ним в лес. Медвежонок весь день неотступно бегал за ним. Когда Анмар бортничал, медвежонку доставалось любимое лакомство: старые медовые соты, которые он ел с ладони, терпеливо поджидая, когда Анмар слезет с дерева. Ходили вместе и на охоту, пока подросший Емвожика, как окрестили медвежонка, однажды не захотел остаться в лесу насовсем. Дети, которые любили кататься, вцепившись в шерстку на спине медвежонка, скучали и просили Анмара привести медведя из леса в городище обратно. Емвожика часто носился по городищу с кучей взобравшихся ему на спину шумных детей, веселя и смеша взрослых. И так привык к такому грузу, что не возражал, когда кто-либо из взрослых молодых людей в шутку верхом или лежа катался на нем. Казалось, он особенно радовался, когда Анмар подсаживал ему на спину Хайрийю, которую медведь катал с явным удовольствием. Возможно, потому, что медведю после такой наездницы обязательно доставались всякие лакомства от младшей дочери вождя Тармака.

Но каждый должен жить в своей среде. Медведь ушел в лес. Человек и зверь часто еще встречались, и Анмар приносил Емвожике его любимое с детства лакомство — сладкий сотовый воск, который специально собирал и носил с собой в кожаной сумочке на поясе. Удивительно, Емвожика слышал издалека не очень громкий свист охотника и прибегал на встречу, где его обязательно ждало вкусное угощение и ласковое почесывание шерстки. Емвожика подходил всегда один, оставив своих диких сородичей и появившуюся семью в сторонке. Любопытные дикие сородичи Емвожики, настороженно рыча, сидели невдалеке. Съев соты и тщательно облизав сладкую руку охотника, он еще немного сидел рядом, разрешая Анмару погладить густую шерстку, потом, не оглядываясь, уходил.

Особенно радовался Емвожика, когда вместе с Анмаром приходила на встречи Хайрийя. Можно было подумать, будто ему передавалось счастье людей, и возвращались воспоминания о радостных днях детства. Угощения женщины бывали пощедрее и повкуснее. Сначала Хайрийя и медведь бегали рядом. Потом девушка на ходу вспрыгивала медведю на спину, обхватывала руками бока и, уткнувшись лицом в пропахшую лесными травами шерстку, громко хохотала. А он, радостный, высунув язык, рыча и сопя, носился по лесу. Набегавшись, наигравшись, нашумевшись, медведь и женщина вплавь перебирались на другой берег, а Анмар плыл на лодке рядом. У стен городища охотник и медведь оставались ждать, пока Хайрийя вынесет им в горшках холодного козьего молока. Полакомившись ароматным молоком и отдохнув, Анмар и Хайрийя провожали Емвожику до берега и смотрели ему вслед, пока он на том берегу не стряхнет, разбрызгивая во все стороны и создавая радугу, с себя воду и не скроется в лесу, порычав на встречающих его ревниво сородичей.

У многих охотников были такие друзья в лесу: у одного лось, у другого белка, у третьего барсуки и бобры, нередко среди лесных друзей встречались волки, тоже выросшие среди людей, у одного охотника была даже знакомая рысь. К людям слетала порой и богиня Калтась в виде птиц: чаще гуся или журавля. Мир велик, для жизни и счастья в нем места хватает всем: и рыбам, и птицам, и зверям, и людям.

В домах городища уже сновали проснувшиеся люди. Женщины убирали с крыш разложенные сушиться ягоды, подвески рыб, тонко нарезанное мясо и уносили их в продуктовые ямы — погреба, туда же перетаскивали ценные вещи и припасы из хозяйственных амбаров и клетей. Они освобождали крыши для защитников, которые отсюда будут отбиваться от нападающих, отбрасывая их обратно в овраг. Дома стояли вдоль крепости так, что их наружная стена одновременно была и крепостной. А крыши домов одновременно служили и основанием крепостной стены, откуда можно обороняться.