Андрей Шляхов - Доктор Данилов на кафедре

История болезни в клинике «Гиппократ и компания» называлась медицинской картой пациента и велась далеко не столь обстоятельно, как это принято в государственных учреждениях. Ни одного обоснования назначения. Данилов пролистал копию карты заново, перечитал кое-какие места, но так и не понял, с какой целью пациентке делалась диагностическая лапароскопия.

Объяснительную, написанную анестезиологом, можно было свести к фразе: «Все делалось по правилам, как положено, но спасти пациентку не удалось».

Патовая ситуация. Можно, конечно, уцепиться за то, что против одного свидетельствуют двое, но интерес-то у них один и тот же. Почему-то не было объяснительных от операционной медсестры и медсестры-анестезиста, хотя по логике вещей они должны были быть.

Пришла Колосова и сразу же принялась внимательно рассматривать свое лицо в зеркале, висевшим над умывальником.

— Материал подбираете? — не прекращая процесса, поинтересовалась она.

— Какой? — не врубился Данилов.

— Для диссера, ясное дело! Какой у нас еще можно подбирать материал?

— Шеф поручил обработать истории, по которым он должен дать заключение, — объяснил Данилов. — Вот и сижу, изучаю. Сейчас буду резюме по каждому случаю писать.

— Что? — Колосова вздохнула, видимо, результат осмотра ее не удовлетворил, села за свой стол и включила компьютер. — Какое такое резюме?

— Ну, нечто вроде краткого изложения обстоятельств с выводами.

— Зачем?

— Мне дали документы, сказали: «Обработайте». Я так понимаю, что…

— А образец он вам не дал? Что-нибудь из старого?

— Нет.

— Забыл, значит. Сейчас комп загрузится, скину пару файлов с заключениями. Напишете по образу и подобию и дадите Тарасычу на подпись.

— Я должен писать заключения? — удивился Данилов. — Вы уверены?

— Уверена, уверена! — Колосова начала щелкать мышкой. — Кому поручили, тот и должен. Да вы не волнуйтесь, это не больно и не страшно.

— Я не переживаю, но мне казалось, что заключения дает тот, кто…

— Знаете, что надо делать, когда кажется? — перебила Колосова. — Пора бы уже освоить наш кафедральный сленг. Обработайте на языке шефа и профессора Замятина означает: «Сделайте, что надо, и дайте мне на подпись».

— Разве? — Данилов подумал, что Колосова решила его разыграть.

— Зачем мне обманывать? — в свою очередь удивилась Колосова. — Мы же не в детском саду.

— Такое ответственное дело…

— Вы же ответственный человек, вам и поручили, — Колосова ободряюще улыбнулась. — Если будут технические вопросы, обращайтесь ко мне, если возникнут какие-то сомнения, обсудите с Раисой Ефимовной, она у нас главный консультант по заключениям.

— Но я раньше никогда не занимался ничем подобным, — стоял на своем Данилов. — Может, лучше я подготовлю развернутые справки по каждому случаю и попрошу Раису Ефимовну написать заключения?

— Ни в коем случае! — затрясла головой Колосова. — И не пробуйте, боком выйдет! Это будет расценено, как попытка спихнуть поручение шефа Ефимовне. Одно дело — совет, другое дело — самой готовить заключения. Улавливаете разницу?

— Да, но все же…

— Спихивать порученное можно только сверху вниз. Мы как старшие лаборанты можем грузить аспирантов и ординаторов, но никак не доцентов. Это вопиющее нарушение субординации. Ефимовна пошлет вас куда подальше и будет совершенно права. Если бы шеф счел нужным, то поручил бы ей.

— Ладно, я попробую, — совершенно без энтузиазма сказал Данилов. — Если смогу…

— Ну что там может не получиться? Прочли да написали свое мнение.

— Я не совсем уверен, Екатерина Михайловна, что мое мнение совпадет с представлениями заведующего кафедрой.

— Тогда он вернет вам заключения на доработку, и всего-то. Или вы думаете, что шеф будет подписывать, не глядя и не читая? В первый раз — не будет, да и во второй тоже. Он сначала должен убедиться, что вы мыслите в правильном направлении.

— Так это что — экзамен?

— В некотором роде — да. И небольшая проверка на вшивость. Шеф не любит очень рьяных… Золотая середина — его эталон.

Данилов кивнул.

— Бывают, конечно, случаи, когда к делу примешиваются какие-то личные мотивы, — Колосова сделала неопределенный жест рукой, словно давая понять, что они загадочны и непредсказуемы, — но нас с вами это не касается. Если Тарасычу нужно втоптать кого-то в грязь, это поручается Кулешову. Его профиль. Должна сказать, что он умеет. Так по стенке размажет, что соскребать нечего будет! И очень аргументированно, комар носа не подточит. Фокусник, одним словом. Помяните мое слово — он когда-нибудь и самого Тарасыча уделает. Вот докторскую защитит, поддержкой чьей-нибудь заручится, если еще не успел, и уделает. Долго ли умеючи!

— Да, — согласился Данилов. — А если картина не совсем ясна, то что — так и писать?

— Запомните волшебную фразу, — улыбнулась Колосова. — «На основании представленных сведений сделать выводы представляется невозможным». И лепите ее, куда сочтете нужным. А насчет ответственности сильно не заморачивайтесь, не то ночами спать плохо станете. Если вдуматься, то ничего заключения не меняют. Просто департамент подстраховывается, играя в объективность.

— А если дело дойдет до суда?

— Тогда он назначит экспертизу, и делать ее будут совсем другие люди. Вряд ли они хотя бы прочтут то, что вы написали. Шеф не сказал, когда вы должны подготовить заключения?

— Нет.

— Тогда не торопитесь, раньше чем через два-три дня он про них не вспомнит, а тут реально дела на полтора часа…

Данилов решил, что напишет заключения завтра. Утро вечера мудренее, и все такое. Придя домой, он первым делом поинтересовался, не звонил ли кто-нибудь из «настоящих любимых», затем рассказал Елене о столь неожиданном расширении своих полномочий.

— Это хорошо! — неожиданно одобрила Елена. — Будешь привыкать работать с документами и принимать административные решения. А там, глядишь, и главным врачом в вашей семьдесят седьмой станешь.

— Да никогда в жизни! — Данилов притворился испуганным. — Ты только представь меня в данной роли. С моим-то скверным характером! Я же за два дня всех разгоню-поувольняю. Придется потом больницу закрывать…

— Данилов, — Елена взяла мужа за руку и пытливо посмотрела ему в глаза. — А если начистоту? Самую правдивую правду? Я никому не скажу, даже под пытками. Мне просто любопытно: ну неужели тебе никогда не хотелось руководить? Хотя бы отделением? Принимать решения, ставить задачи подчиненным, добиваться их выполнения? Это же так здорово — принимать решения самому!

— Я и так всю жизнь только и делаю, что принимаю их, — улыбнулся Данилов. — Как и чем лечить, надо ли это делать? Как жить, что съесть или выпить? Иногда я просто устаю принимать решения.