Олеандр Олеандров - Сборник: 200 рассказов Олеандрова

– Дискотека! – Решил я.

Делать мне было нечего, и я пошёл туда.

Но это оказалась не дискотека и очередь на прослушивание, для поступления в театральное училище.

В общем, присоединился я к ним. Прошёл 1-й тур, потом 2 и 3-й.

И поступил.

На втором курсе я участвовал в одном спектакле где меня заметил режиссёр Герасимов и пригласил меня сниматься в его фильме.

Год продолжались съёмки, и однажды утром, я проснулся знаменитым.

Да ладно, что за ерунду я пишу здесь.

В общем не вышел я тогда из трамвая номер два.

И дальше поехал.

Может и правильно сделал.

Потому что на следующей остановке туда вошла замечательная девчонка.

Я уступил ей место и мы познакомились.

Через год мы поженились и я стал самым счастливым человеком в мире.

Теперь у нас двое сыновей, прекрасная работа и море семейного счастья.

Ой блин, что за ерунду я сегодня вообще пишу?

Да не уступил я никому место.

И ни с кем не познакомился

А на следующей остановке я увидел как двое мужиков вырывают сумку у женщины. В общем я подошёл и дал одному по морде, тут подъехала милиция и арестовала его.

Оказалось, это сбежавший рецидивист.

После этого меня пригласили на работу в милицию.

Так и началась моя судьба.

Да ни черта не началась!

Когда я увидел что двое мужиков пристают к бабе – повернул на другую улицу.

На футбол спешил. По телевизору его должны были показывать.

Какой же это был матч!!!!

Наша команда выиграла со счётом 4:1.

Ладно. Вру.

Проиграла 3:1.

И я пошёл спать.

Но зато какой мне сон снился!!!

Море, пальмы, и прекрасные туземки.

В общем, снова вру.

Ничего мне не снилось.

Только муха жужжала под потолком.

И не давала мне спать.

Дура

История которую я не могу забыть уже много лет. Рассказанная мне стариком умирающим в одной грязной больничной палате.

Среди пробирок. вонючих лекарств и утки с вечерней мочой.

Я пришёл проведать его а старик почему-то взял меня за руку и не отпускал.

– Я убил их всех – вдруг прошептал он хриплым голосом.

– У Вас бред, Николай Григорьевич? – Осведомился я.

– Я не Николай Григорьевич – вдруг усмехнулся он осклабившись, показав жёлтые зубы.

Как мы подружились с ним?

Это случилось 10 лет назад. Когда он работал скрипачом в театре.

В этом же театре я был простым актёром, незаметным как серая мышь.

А подружились мы после его неудачной женитьбы на дочери одного генерала.

И причиной развода стала… гениальность нашего режиссёра.

Дело было так.

На юбилей театра, режиссёр решил пополнить театральную кассу.

И уговорил скрипача стать символом театра.

Идея была простая и гениальная как слеза.

Так как театр был беден и не выполнял план, то режиссёр одел скрипача в нищенские лохмотья и посадил у входа со скрипкой. Прямо на ступеньки.

А возле него положил шляпу в которую гости юбилея могли оставлять свои пожертвования.

В общем – скрипач был полным олицетворением театра.

А режиссёр просто сиял от своей идеи.

Но только… бедный скрипач не успел предупредить свою супругу.

И когда та приехала с мамашей и папашей в полном наряде и в шикарных костюмах – то генерал внезапно увидел своего зятя в каких-то лохмотьях, пиликающем на скрипке у входа в театр и выклянчивающим копейки у входящих (это и был гениальный замысел режиссёра).

Вся семья долго стояла и издали рассматривала зятя, как будто заново открывая его для себя.

Потом не заходя в театр, они молча развернулась и уехали.

В общем, семья не оценила старания зятя – скрипача… И через месяц он развёлся с дочкой генерала.

И вот теперь этот старик умирал держа меня за руку.

– Кого же Вы убили, Николай? – Спросил я от скуки полагая что старик начал бредить.

И тогда он начал свой рассказ. Который на протяжении многих лет затем не давал мне спать по ночам.

– Меня зовут не Николай – сказал старик. – Моё настоящее имя Рома.

Старик рассказывал сбивчиво – иногда останавливаясь, засыпая, перескакивая с места на место, а я всё слушал боясь пропустить хоть слово.

И больше не перебивал его.

Сначала он рассказал что его дед был священником. В маленькой сельской церкви.

Маленький Ромка часами смотрел как он что-то пел и размахивал лампадой.

Иногда подмигивая ему, Ромке.

А ещё его дед – был сельским лекарем по совместительству. Вот это его и убило.

Однажды к нему принесли раненого НКВДиста, который был ранен в перестрелке с националистами.

Чекист стонал, сжимая зубы. Умирал от пули в животе.

Дед вытащил пулю но не знал выживет ли чекист.

Положил его в свою светлицу.

А в следующую ночь принесли раненого националиста.

И тогда мой дед уже спасал националиста, прочистил рану и перевязал его.

Утром националисты забрали своего, а через два дня чекисты забрали раненого чекиста. К счастью тот уже выздоравливал.

А через месяц случилось неожиданное – деда забрали в милицию.

И забирал его тот самый чекист которого спас дед.

– Ты, сволочь бандеровская, помогал им! Я сам видел!

Потом был суд.

И деда отправили в Сибирь. Больше его я никогда не видел.

Но наши беды только начинались.

Началась травля нашей семьи…

Тут на глазах у старика выступили слезы.

Ему стало трудно говорить, руки затряслись…

Я постарался успокоить его, налил минералки.

– Помнишь как я "застрелился" на сцене? – Старался я отвлечь его.

Это была дурацкая история.

– Обожди. Слушай дальше – перебил меня старик.

Чекисты обыскивали их хату каждый день.

Сначала забрали все золотые вещи, потом все запасы зерна, потом – всё что имело какую-то ценность. Даже ложки и кастрюли.

Во время обысков Ромка прятался на развалинах старой конюшни.

Это были горы битого кирпича которую сельчане превратили в мусорный отход.

И вот там, среди мусора, он нашёл лазейку куда-то под кирпичные плиты.

Спустившись на двух метровую глубину, он нашёл там маленькую комнату.

Может это была кабина какого-то разобранного грузовика, а может фургон, но там было уютно. И только палки какие-то торчали из пола.

А травля в селе Ромкиной семьи – набирала обороты.

Чекист который сдал Ромкиного дела, стал сельским оперуполномоченным.

Он получил хату и поселился там с молодой женой.

И чтобы забыть историю с моим дедом – он решил уничтожить всё наше семя.

Чекист травил нас где мог и как мог.

Отца выгнали с колхоза, мою мать с библиотеки.

На сельских сходках про нас говорили как про отбросы и отщепенцев.

Через год старухи стали плевать нам вслед а мужики избили отца чуть ли не до полусмерти.

– Иди с села. слышь, а то чекист не даст нам покоя – говорили они лежащему в крови отцу, с выбитыми зубами и вывернутой челюстью.