Элис Хоффман - Признания на стеклянной крыше

— Не существует. И вообще — о чем мы тут с вами толкуем? Я вышел подышать свежим воздухом. Не тем, который вдыхает и выдыхает этот тип.

Оба невольно посмотрели вниз, на Джона Муди.

— Он хочет как лучше, — сказала Мередит.

Сэм криво усмехнулся. Для остальных в этом городе — день как день, и лишь ему понадобилось стоять, решая, не попытаться ли взлететь в воздух.

— Я, знаете, принадлежу к совсем иной породе людей.

Он покосился на Мередит, глядя, как она это примет.

— Я — тоже.

Сэм закатил глаза.

— Да нет, я не о том.

— Жизнь лучше, чем ее альтернатива, Сэм. Могу поручиться своей собственной.

— И велика ли ей цена, если честно? Жалованье домашней няньки да подержанный «фольксваген»?

— Послушал бы тебя неизлечимо больной! Мигом махнулся бы, не глядя, за единственный денек, за неделю, за год! Ты просто транжиришь понапрасну то, что имеешь.

— Возможно, я все же могу летать. — Сэм словно бы размышлял с самим собой. — Такая вероятность существует. Нельзя отрицать, пока не попробуешь.

— Возможно, и я могу.

— Кончайте, слушайте! Взялась повторять за мной, как попугай, каждое слово! Не надо равнять себя со мной. Вызовите лучше полицию и отвяжитесь.

— Дело в том, понимаешь, что я тебя люблю. Не думала-не гадала, что способна, но это факт.

— Ну, если факт, то, значит, с вами что-то очень не в порядке, — сказал Сэм.

Они рассмеялись, и их смех долетел до Джона Муди. Джон услышал его со смешанным чувством облегчения и злости. Веселятся, видите ли, а он — сиди тут и майся, опаздывая на деловую встречу, пойманный в западню пропащей жизни, которой ведь мог бы избежать, если бы не остановился спросить дорогу. Теперь он никогда не повторял такой ошибки. Даже мысли о том не допускал. Готов был часами кружить по дорогам вместо того, чтобы притормозить у ближайшей бензоколонки и спросить. Удерживала не гордость, а страх. Один неверный поворот — и смотрите, во что он влип! Просто недопустимо было решиться снова на подобный риск.

Ему часто представлялось, какой могла бы сложиться жизнь — та, что ждала бы его, если б он не свернул тогда с дороги. Двое воспитанных детишек, встречающих тебя в дверях, когда возвратишься домой после работы; вышколенная немецкая овчарка, сопровождающая тебя во время вечерней пробежки. Или то мог быть Париж, где он живет один в огромной квартире. Или могла быть Флорида: поле для гольфа в тихом месте, куда не долетает даже пение птиц. Но непременно везде и повсюду присутствовала женщина в белом платье. Совсем молоденькая, почти девочка. Должно быть, она околдовала его ворожбой — с того-то все у них и началось. Не тот он был человек, чтобы зайти в дом к первой встречной, улечься прикорнуть на кушетке, застать хозяйку на кухне обнаженной — и быть готовым отдать за нее все на свете. До Арлин у него были всего три связи, одна — в школе и две — в университете, свидания тайком, не секс, а морока: уламываешь ее, а она отнекивается — жди, покуда наконец не смилостивится и не уступит.

То, как Арли отдалась, — вот что запало ему в душу. Неповторимый момент во времени. Его шаги на кухню. Ее поворот к нему от раковины. Потеряна и вот снова найдена. Открыта на ином, глубинном уровне. Он был привязан накрепко, это уже не оставляло сомнений — на веки вечные та рыжая девочка пронизала собой его существование. Хотя бы и сейчас, к примеру: так овладела его мыслями, что он, подняв голову, с удивлением не обнаружил больше Сэма и Мередит на крыше. Словно куда-то улетели, пока он не глядел.

— Отцу всегда наплевать было на меня, — сказал Сэм.

Они спустились на кухню, и Мередит готовила им чай, надеясь подсунуть Сэму под шумок и что-нибудь поесть. Поспели горячие гренки, но Сэм от них отмахнулся. Он наблюдал в окно, как Джон Муди оглядывает траву на газоне.

— Вдруг я спрыгнул вниз, а ему и невдомек, — прокомментировал Сэм. — Пойдет вдруг и споткнется о мое тело.

— Давай-ка лучше ешь гренок, — сказала Мередит.

— Как, без арахисового масла?

Мередит достала из кухонного шкафа банку арахисового масла.

— Любовь не углядишь на глаз, — сказала она.

— Глупости. — Сэм открыл банку с маслом. В раннем детстве он одно время кроме арахисового масла и желейного мармелада вообще ничего не ел. — Еще как углядишь.

— Серьезно? Тогда докажи.

Сэм с улыбкой отломил от своего гренка половину и протянул ей. Подсев к нему за стойку, Мередит принялась есть гренок, запивая его чаем. Удовольствие мыть потом посуду они с обоюдного согласия приберегли для Синтии.

— Спасибо. — Мередит, откровенно говоря, терпеть не могла арахисовое масло. — Ты был прав.

— Ну вот. — Сэм улыбнулся еще шире. — Хоть раз в жизни хоть в чем-нибудь прав.

На зоомагазин Бланка с Мередит набрели, когда шли по Главной улице, направляясь в книжную лавку. «Сноу Зоо». Раньше Мередит как-то его не замечала. На витрине были выставлены щенята-бассеты.

— Какая прелесть! — Бланка постучала по стеклу, и один из малышей приблизился лизнуть стеклянный палец. — О-о-й! — ворковала Бланка. — Вот этот! Сэм в него просто влюбится!

— Сэм не хочет заводить щенка, — сообщила своей подопечной Мередит.

— Ты посмотри, какие ушки! Такой длины, что путаются в ногах!

Решено было зайти и просто посмотреть. Звякнул колокольчик на двери, и мужчина, занятый мытьем аквариума, поднял голову. Джордж Сноу. Он открыл зоомагазин три года назад, зная, что все равно этим кончит рано или поздно. Он обещал Арли, что не будет специально искать встреч с Бланкой, — правда, ходил иногда смотреть, сидя в заднем ряду, выступления балетной школы и много раз наблюдал, как девочка играет в футбол. Подчас он спрашивал себя, правильно ли поступил, что дал такое обещание, — но Арли, схватив его тогда за руку, не выпускала ее, пока он не дал ей слово…

— Крикните мне, если буду нужен.

— Спасибо, скорее всего — нет, — отозвалась Мередит.

— Да, вы уже нужны! — одновременно с ней отозвалась Бланка.

Джордж Сноу рассмеялся и подошел смотреть вместе с ними на щенков. Невероятно, как Бланка вытянулась, отметил он, и держится с осанкой балерины, и не дичится посторонних.

— Того, в уголке, оставлю себе, — сказал им Джордж. — Самого маленького из всего помета. У меня был пес, колли, но умер от старости. Так что я созрел для щенка.

— Хорошенький, — серьезно одобрила Бланка. — Но мне больше нравится вот этот.

Глупыш, который лизнул зеркальное стекло витрины.

— А есть такой, чтобы тебе не нравился? — поинтересовалась Мередит.

— Тебе я уступлю дешевле, — сказал Джордж Сноу. — Или, знаешь что, — бери даром. Все равно мне такую ораву не продать.

Мередит бросилось в глаза сходство между Бланкой и хозяином магазина. Оба — кареглазые, с длинными ресницами, белокурые и узколицые.