Элис Хоффман - Признания на стеклянной крыше

В Мередит словно что-то щелкнуло и отключилось. Заело ключ в замке. Кануло на дно живое тело. Он хотел проучить ее и добился своего. Остаток времени в школе прошел как во сне, Мередит не сочла нужным даже пойти на вручение аттестатов. Еще до окончания школы подала в Брауновский университет; добросовестно там училась, получала хорошие оценки и ни разу не ходила на свидание. Почти ни с кем из однокашников не общалась, кроме разве что соседки по комнате на первом курсе — жизнерадостной Эллен Дули, которая не давала ей по субботам и воскресеньям целыми днями спать.

В семье ее произошли изменения: родители сперва прекратили друг с другом разговаривать, а потом и вовсе расстались, переехав жить в разные штаты. Казалось бы, Мередит не для чего было больше ездить домой, и все-таки она ездила. Возвращалась туда каждый год. Держала эти поездки в тайне, не делясь ею ни с кем. Она ездила на кладбище — не в годовщину смерти Джоша и не в день его рождения, когда была вероятность столкнуться там с его родными, — а в день, когда они познакомились. И всякий раз, приезжая, звала его. По слухам, дух усопшего не может не откликнуться на зов, однако этот дух — мог. Ей нужно было лишь прощение, но доставалось одно молчанье. Она задерживалась надолго: не раз, уходя, находила ворота кладбища закрытыми и выбиралась оттуда через забор.

В этом году Мередит отпросилась у четы Муди с работы в апреле. Она уже несколько месяцев встречалась в каждые выходные с Дэниелом Финчем. Регулярно ходила плавать в бассейн Йельского университета и вместе с плаванием вновь обрела способность чувствовать. Она почти разделалась с прошлым — почти, но не совсем.

В очередную пятницу Дэниел позвонил, но лишь затем, чтоб услышать от Синтии, что Мередит уехала в родной город.

— Но она не говорила ни о какой поездке! И даже не упоминала о том, где родилась…

— В Аннаполисе, штат Мэриленд. Остановится в гостинице Балтиморского аэровокзала. Назад вернется завтра.

Обычно, отметясь в гостинице, Мередит сразу же ехала на кладбище — на этот раз было иначе. На этот раз она, не доезжая, свернула с шоссе. По пути думала о Дэниеле, вспоминая, как он выглядит, когда спит. Спал он крепко и поутру, на вопрос, что видел во сне, отвечал неизменно, Тебя!

В Аннаполисе она заехала в полицейский участок. Там не сразу взяли в толк, чего ей от них надо — кого-нибудь, кто что-то знает об одном давнем происшествии в городском плавательном бассейне. Кого-нибудь, кто при том присутствовал. Ее направили к сержанту, очевидцу происшествия; ныне — начальнику участка, а тогда — одному из молодых полицейских, видевших, как она, упав на колени, молится на бетонной мостовой.

— Я не молилась. Просто хотела повернуть назад время.

— Это и значит молиться. — Сержант достал досье с нужным ей делом: теперь эта информация была общедоступной. — Не скажете, что именно вы ищете в его бумагах? Потому что ничего особого досье вам не даст. Лишь голые факты. Он даже записки не оставил. Но не для протокола скажу, что то обращение в полицию в связи с ним было не первым.

— Да нет, я никогда не звонила в полицию.

— Я говорю, это была не первая его попытка. Нас еще за год до того случая два раза вызывали к нему домой.

То есть — до того как он начал с ней встречаться.

— Вы это только что сочинили, — сказала она.

— С чего бы мне сочинять?

Мередит окинула сержанта взглядом. Обыкновенный — такой, как все.

— С того, что повидали много людского горя. С того, что вы — хороший человек.

— С того, что это истинная правда.

Тогда, много лет назад, ей было не до того, чтобы разглядывать полицейского, который вел ее к машине, когда за ней приехала мать; теперь была возможность рассмотреть его лучше.

— Я вас не стал бы обманывать, — прибавил он.

— Да я и сама вижу.

В тот день Мередит так и не доехала до кладбища. Дэниел оказался прав. Джош пришел к своему решению в одиночку, лишь он один был причастен к своим страданьям — она не разделяла с ним этой ноши.

До вечера она каталась по окрестным местам; когда стемнело, возвратилась в гостиницу. Войдя к себе в номер, увидела, как мигает телефон. Дэниел оставил ей сообщение. Утром, если она не позвонит с возражениями, он будет встречать ее в аэропорту. Мередит долго стояла под душем, потом легла и раз в кои-то веки спала отлично. Поездка не прошла без пользы: она знаменовала собой конец. Проснулась Мередит раньше, чем зазвонил будильник, и с чистой совестью еще до рассвета приготовилась к отъезду.

Для Джона Муди и Синтии настала десятая годовщина совместной жизни — событие, которое требовалось отметить. Причиной для праздника служила не просто знаменательная дата; самое главное — что после десяти лет бесплодных попыток Синтия забеременела. Синтия пребывала на вершине блаженства, преобразилась до неузнаваемости — ни озлобленности, ни острых углов. Готовиться к торжеству она начала за много месяцев. Шатры на газоне, джаз-оркестр, обед от ресторана «Орлиное гнездо»: на каждом столике — ведерки с бутылками шампанского на льду, хотя сама Синтия больше в рот не брала спиртного. Прочла до корки абсолютно все по части питания в предродовой период и лишь сама дивилась, сколь ревностно относится к своей беременности. Неукоснительно два раза в день совершала в сопровождении Шустрика прогулки, а ближе к вечеру занималась специальной йоговской гимнастикой для беременных. Джон, обычно погруженный в меланхолию, — и тот как будто повеселел в ожидании ребенка. Второй в его жизни шанс сделать что-то как следует.

Он и Синтия упрашивали Мередит остаться у них, но она уже переехала жить в Нью-Хейвен, к Дэниелу Финчу. Приезжала к ним помогать на неполный рабочий день. Жаль было покидать Сэма и Бланку, но Сэму уже почти сравнялось восемнадцать, а Бланка — очень толковая, самостоятельная для своих двенадцати лет — вполне могла добираться до балетной школы и на уроки рисования сама, на велосипеде.

Сидя за столом у бассейна, Мередит надписывала красивым почерком карточки — кому из гостей где сидеть. Бассейна ей тоже будет не хватать. Дэниел, впрочем, божился, что в Вирджинии, где он получил место преподавателя в университете, он позаботится, чтобы там, где бы они ни поселились, непременно был бассейн. Чего бы это ни стоило. Собственный или общий. При кондоминиуме или же при своем доме. Пусть даже выплачивать придется потом до конца жизни.

Дэниел сделал ей предложение, но она отвечала, что ей нужно время.

— У нас с тобой со времени все и началось, — сказал Дэниел. — Ты полагала, что человек так прочно может быть привязан ко времени, что разорвать эту связь бессильна даже смерть. Ты что, серьезно веришь, что если сейчас не знаешь ответа, то он придет к тебе со временем?