Чель Весте - Кристиан Ланг - человек без запаха

— Я немного злюсь на тебя, — сказал Ланг.

— Почему? — спросила Сарита, и в ее голосе послышалось искреннее удивление.

— Потому что ты сказала, что мы с Эстеллой похожи, — ответил Ланг.

Сарита ответила не сразу, она лежала неподвижно, не убирая руки с его живота.

— Только не надо меня критиковать, — тихо произнесла она, — этим я сыта по горло.

Лангу стало стыдно. Он погладил ее по голове и сказал:

— Не сердись. На самом деле я просто тебе завидую. Завидую и восхищаюсь. — Помолчав немного, он продолжил: — Ты так хорошо общалась с Эсси. Не понимаю, как тебе удалось так легко найти с ней общий язык.

— Ничего странного тут нет, — ответила Сарита, — мне казалось, что я ее понимаю. Людей, которые пытаются казаться супернормальными, понимать гораздо сложнее.

Ланг рассмеялся коротко и невесело:

— Знаешь, сколько сил я положил на то, чтобы казаться нормальным. — Голос Ланга прозвучал удрученно.

— Ты не Эстелла, — ответила Сарита. Она произнесла это медленно, отчетливо выговаривая каждый слог, а потом добавила: — Когда-то вы были близки, да?

Ланг не ответил. Сарита продолжила:

— Она любит тебя, восхищается тобой, но в то же время ненавидит. Вы с ней — солнце и луна. У каждой звезды есть свои черные дыры.

— Да хватит уже! — раздраженно пробурчал Ланг. — Может, еще достанешь карты таро?

— У тебя такой напряженный живот, — сказала Сарита, не обращая внимания на его слова. — Похоже, так было весь день.

— С чего, интересно, ты это взяла? — спросил Ланг, немного смягчившись.

— Ты боялся, что ее боль передастся тебе, — ответила Сарита. — С некоторыми людьми так бывает. Они могут разрешить любую задачу, но только рационально и отвлеченно. В своих поступках они руководствуются, главным образом, чувством долга и преодолевают препятствия с упорством механизмов.

— Заткнись! — глухо сказал Ланг, пытаясь побороть в себе слезы, которые вдруг подступили к горлу.

Сарита снова просунула руку ему под рубашку, ее прохладные, мягкие пальцы заскользили по его животу вверх, к груди. И ему наконец стало легче, Ланг почувствовал, что расслабляется, вопрос был только в том, что придет скорее, слезы или желание — и желание опередило.

Они пробыли в провинции два дня и три ночи. Суббота выдалась такая же солнечная, как и пятница, и такая же холодная и ветреная. Почти весь день Ланг и Сарита валялись в постели, довольствуясь холодным кофе, минеральной водой и круассанами, которые им утром принесли в номер. После того как они занимались любовью, Сарита, по обыкновению, становилась рассеянной. Ей словно было плевать на все вокруг, говорил Ланг. Иногда, лежа на спине, она вдруг задирала ноги и будто крутила педали в воздухе, иногда резко садилась в постели и проводила рукой по голеням, точно проверяла, не пора ли делать эпиляцию. Правда, чаще всего она просто вставала и голая ходила по комнате — привычка, которая всю зиму вызывала в Ланге неуверенность и робость. Но теперь он больше не стеснялся: он был пьян от любви и вожделения и расхаживал обнаженным по пустому и безликому номеру так же непринужденно, как и Сарита.

Несколько раз за этот день они собирались пойти погулять вдоль узкой реки, протекавшей через город. Но каждый раз, когда они принимали душ и полуголые садились на кровать, причесывались и смотрели новости, кто-нибудь случайно касался другого, или взгляды их встречались, и они начинали целоваться, а спустя полчаса их тела снова были горячими и мокрыми от пота. Только с наступлением темноты Ланг и Сарита выбрались из гостиницы: они поужинали в единственном в городе китайском ресторане, не обращая внимания на косые взгляды и шепот за соседними столиками, а потом посмотрели комедию с Томом Хэнксом и Мег Райан в кинотеатре возле реки, который назывался «Гранд», несмотря на свои скромные размеры.

В воскресенье утром пошел снег. Именно этот день, их второй и последний, проведенный вне времени и пространства, Ланг будет вспоминать потом как день, когда Сарита приоткрыла для него занавес своей жизни.

Около полудня весь город покрылся тонким слоем снежной пудры. Ланг был вконец измотан и доволен, у него болели мышцы живота, и он предложил погулять наконец вдоль реки. Сарита, которая стояла у окна и смотрела на снегопад, рассеянно кивнула. Потом, не говоря ни слова, направилась к двери и стала надевать красное кожаное пальто до колен.

Они шли вдоль реки по центру и дальше, прочь из города. Сначала они мало говорили. Длинные желтые и коричневые фасады трех-этажных домов, характерные ддя городской застройки, сменились деревянными домиками и кирпичными виллами с собственными садами. Потом дома закончились, и река с дорогой побежали в широкую белую даль, через покрытые снегом поля, где не было видно ни души, а монотонность пейзажа перебивалась только редкими хуторами и амбарами.

— Я выросла в таких местах, — нарушила молчание Сарита. — Пьексамяки, Риихимяки, Паркано… Многие думают, что это здорово — иметь отца, который работает на железной дороге. Им представляются свистки паровозов, нежные прощания на перроне и прочие сцены из старого черно-белого кино.

Она замолчала, и Ланг сказал:

— Похоже, ты не очень скучаешь по тем местам.

— Да нет, города как города, — ответила Сарита. — Только менять школу каждые два-три года совсем не романтично. Такого и врагу не пожелаешь. Пошли назад?

Ланг кивнул, и они повернули обратно. Снегопад усилился. Вскоре почти в километре от них показались расплывчатые темные очертания леса, где начинались частные владения. Метров сто они шли молча. Краем глаза Ланг видел, что Сарита поглядывает на него. Потом она сказала:

— Ланг, я хочу рассказать тебе о нас с Марко, можно?

— Конечно, можно, — спокойно ответил Ланг, — что за вопрос.

— Ты уверен? — спросила Сарита. — Ты всегда так напрягаешься, когда Миро или я говорим о Марко.

— Неправда, — решительно возразил Ланг, — разве только вначале мне было немного не по себе.

— Когда я приехала в Гельсингфорс… — начала Сарита, шагая вперед.

Снежинки вились вокруг ее головы. Она подробно рассказала историю, обрывки которой Ланг уже слышал: как ее мать работала в две смены, чтобы справиться с дорогой столичной жизнью; как отец завел роман с другой женщиной, а их дом превратился в место, где иногда поздно вечером сталкивались три неприкаянных, чужих друг другу человека; как одноклассники в пригородной гимназии, где училась Сарита, обходили ее стороной; как она стала торчать в кафе и барах в центре, попала в дурную компанию, пробовала разные наркотики и спала с кем попало. Но тут в жизни Сариты появился избавитель — Марко. Он был на год ее старше, не ладил со своим отчимом Йокке и болтался по жизни, не имея постоянного жилья и работы.