Абдуррахман аш-Шаркави - 19 египетских рассказов

Разговор не клеился. Староста пытался что-то сказать, но его не слушали. Но вот староста увидел подошедшего шейха.

— О шейх Абдат-Тавваб! — вымолвил он.

Казалось, ему пришлось собрать всю свою волю, чтобы произнести это имя.

Однако шейх Абдат-Тавваб не смотрел на старосту, так же как и староста не смотрел на шейха Абдат-Тавваба. В эти дни никто из жителей деревни не мог взглянуть в лицо своего собрата…

Староста по-прежнему продолжал сидеть, устремив взор в пространство. Затем он прошептал:

— Твоя сестра честная, она умерла непорочной, шейх Абдат-Тавваб… все женщины твоей семьи честные, все они умерли честными. Аллах пошлет им свою милость, как и всем нашим умершим!

Шейх посмотрел вокруг блуждающим взглядом и пробормотал:

— Честная… Честные, господин староста!

В этот момент глаза их встретились, они выражали смущение и скорбь. Мгновение длилось глухое молчание, затем послышался плач.

Покачивая головой и разводя руками, староста проговорил:

— Аллах пошлет возмездие!

Он очень хорошо знал, как погибли сестра шейха и другие женщины деревни. Его собственная жена осталась в живых, но лучше бы она умерла, как умерли ее дочь и сын. Ее мучает горе, по ночам она кричит и бьет себя в грудь камнями, подобранными в развалинах дома.

Шейх Абдат-Тавваб не встретил ни одного из юношей, с которыми обычно любил разговаривать и шутить, он не встретил также никого из шейхов, славившихся своей мудростью; кругом не было ничего, кроме жалких развалин и слез.

Шейх уже видел в Каире, как погибали люди. Один за другим, как листья дерева, сотрясаемого демоном безумия. Но жизнь подобна священному дереву, корни которого ушли глубоко в землю, а ветви поднялись к небу; листья опадают, но дерево вновь и вновь покрывается молодой порослью… Шейх уже видел ужасные зверства в Каире. Но о таких, что произошли в деревне, ему не приходилось читать даже в старых, пожелтевших манускриптах.

Родная деревня шейха Абдат-Тавваба тоже приняла участие в Великом восстании… Двести рыжих солдат под покровом ночи, бряцая оружием, набросились на селение. Так в темноте нападают только голодные волки!..

Банда ворвалась в дом старосты. Командир заявил через переводчика, что он пришел только для того, чтобы искать оружие… Только для того, чтобы искать оружие!

Солдаты разбрелись по домам. Они входили на женскую половину, насиловали женщин, оскорбляли их честь. Никакого оружия они не нашли, но встретили ненависть мужчин, защищавших женщин до последней капли крови.

Командир отряда приказал крестьянам выйти из своих домов и пройти перед ним друг за другом, чтобы он мог лично наблюдать за обыском.

Под ударами кнутов и прикладов потянулась живая цепь из мужчин, женщин и детей. Солдаты обыскивали каждого человека… Вот они без всякого повода дают пощечину какому-то юноше, вот толкают ногой старика — он падает на землю, а они весело смеются.

А женщины! О ужасные воспоминания!..

Четки падают из рук шейха Абдат-Тавваба. Он сидит молча и думает о том, что произошло в деревне несколько недель назад.

Остриями своих штыков солдаты срывали одежду с женщин, глумились над ними!.. Вот одна понравилась какому-то солдату. Он насилует ее под шум, смех и аплодисменты остальных солдат… И все это совершается на глазах отцов, мужей, братьев и сыновей!

А если какая-нибудь из женщин сопротивлялась, ее убивали… если она звала на помощь — тоже убивали; если кто-нибудь из мужчин бросался, чтобы защитить жертву, пуля в то же мгновение валила его на землю!..

В эту ночь было убито множество детей только потому, что они цеплялись за юбки своих матерей… А сколько погибло женщин, мужчин и молодых девушек!

Когда же солдаты устали от насилия, оргии и крови, командир приказал им удалиться. Один из солдат сказал:

— А почему бы нам не полюбоваться видом зарева в эту прекрасную ночь?!

Эта мысль понравилась командиру, и он приказал поджечь дома. Огонь вспыхнул. Солдаты развлекались зрелищем бушующего пламени, отражавшегося в ночном небе.

А изнывавшие от страха жители деревни посылали проклятия поработителям.

Когда заря окрасила землю своими алыми лучами, солдаты удалились… Они оставили после себя груды пепла, смешанного с кровью!

Шейх Абдат-Тавваб наклонился, чтобы поднять с земли четки… Он почистил их и поцеловал землю, которая пристала к его рукам. Мысленно он снова пережил все, что произошло в Каире. Он видел лица людей, падавших на улицах под ливнем пуль, и кровь людей смешивалась с землей, которая их вскормила. Но вот шейх взглянул на свою деревню, и ему представились страшные клубящиеся языки пламени и дым. Рыжие солдаты бросают в это пламя всех, кого он любил… Он остался совсем один… жизнь потеряла смысл!

Молчание стало невыносимым, и староста воскликнул:

— О шейх Хасан! — словно желая побудить слепого чтеца корана вступить с шейхом Абдат-Таввабом в один из веселых споров, как в былые дни.

Однако ему никто не ответил. Из отдаленного угла послышался возглас:

— О господин староста!..

Староста прошептал:

— Аллах возместит!.. О люди божьи, и для тирана настанет день, аллах отомстит ему!

В это мгновение раздался голос шейха Абдат-Тавваба, голос, полный скорби и возмущения:

— Аллах отомстит? Каким же это образом, господин староста? Скажи мне!.. Мы сами выбирали свою власть. Аллах мстит нам… нам!

Опечаленные жители деревни с вопрошающим недоумением повернули к нему головы.

И шейх Абдат-Тавваб, так же как он выступал с толкованиями корана, начал рассказывать о демонстрации в Каире, о том, как англичане принуждают египетских солдат убивать своих братьев, которые требуют свободы, как англичане осыпали подарками египетского офицера, привязавшего повстанца к хвосту своей лошади и волочившего свою жертву до тех пор, пока не наступила смерть. И офицер был счастлив этим, как если бы совершил благородное дело…

Возмущенные крестьяне перебили шейха. Он умолк.

Шейх Абдат-Тавваб потерял все. Если прежде он считал жизнь самым лучшим даром, то теперь ему стало все равно — жить или умереть. Но, прежде чем умереть, он должен был наказать тех, кто заставил его утратить радость бытия. Он хотел, чтобы деревня помнила, как шейх Абдат-Тавваб отомстил.

Однако поле его битвы было не здесь, не в этой деревне!

Неожиданно шейх Абдат-Тавваб встал и сказал:

— Я уезжаю.

Крестьяне спросили его, не собирается ли он пойти к тому офицеру, который привязал повстанца к хвосту своей лошади.

Нахмурившись, шейх ответил:

— Да!

Напрасно старались крестьяне удержать его. Шейх настаивал на своем и завещал жителям деревни снова начать борьбу, даже если деревня будет сожжена дотла!