Ким Стрикленд - Клуб желаний

— У него все хорошо, но… — Клаудия чуть было не посетовала, что совершенно разучилась писать, но на память пришло желание про Дэна, и она подумала: а ведь и впрямь муж в последнее время ходит страшно довольный. — Знаете, мне кажется, он стал счастливее. Беззаботный как мальчишка, веселый. Давно его таким не видела. — Клаудия вспомнила, как Дэн недавно дурачился — прикидывался индийским мудрецом, голоса имитировал. — А я была так озабочена своими проблемами, что как-то не обратила на это внимания. Я ведь с трудом пишу собственное имя.

— Вы не можете написать свое имя? — удивилась Грета.

— М-м-м… Сейчас-то уже с грехом пополам могу.

Грета не сводила с нее глаз. Ждала. Словно знала, что Клаудия что-то скрывает.

Клаудия поерзала на месте.

— Понимаете, я ведь тогда собиралась написать другое желание… — Клаудия запнулась, глубоко вздохнула. — Сперва я загадала снова взяться за писательство, роман написать. Но я струсила. Зачеркнула и написала про Дэна. Ну и вышло, что я вообще не могу писать, — во всяком случае, разборчиво. Поэтому и в школе дела идут не очень хорошо… Столько неприятностей! Поговаривают, что моя работа в Академии и без того висит на волоске, а тут еще такое…

Клаудия покачала головой и надолго умолкла. Потом дернула плечом и коротко хохотнула:

— Одно радует — Дэн вроде как стал счастливее.

Грета какое-то мгновение молча смотрела на Клаудию, затем поджала губы.

— Надо это исправлять. Штука в том, чтоб вернуть вам умение писать и при этом не сделать Дэна несчастным. А то, что у нас не осталось никаких вещественных составляющих с того раза, еще больше усложняет нашу задачу. — Грета в раздумье наморщила лоб. — Остается только свершить обряд общей отмены и надеяться на лучшее. — Грета снова взялась за свою папку, долго изучала открытую страницу, после чего сделала довольно много пометок. Закончив, обратилась к Клаудии: — Вот что мне от вас нужно, мисс Клаудия. Представьте себе свое желание таким, каким оно было, когда вы его в первый раз написали, — желание насчет писательства, а не про Дэна. Вообразите, что рвете записку в клочки. Сумеете?

— Попытаюсь.

— Нет. Не попытаетесь.

В каком смысле?

— Не попытаетесь, а порвете. Мысленно. На мелкие кусочки.

— Я… Ладно, — кивнула Клаудия.

Грета отодвинула одну из серых металлических пластинок от остальных, откупорила синий флакончик и начала:

Грета брызнула жидкостью из флакончика на пластинку, зажгла черную свечу, капнула воском на пластинку и загасила свечу пальцами. Повторила ту же процедуру с красной свечой, затем с белой.

— Вот так. Должно помочь. — Грета заткнула пробкой синий флакончик, поставила на стол рядом с пластинкой и взялась за карточки. — Идем дальше, Клаудия. — Она поправила очки на носу. — Вы хотели ребенка — «новенькую жизнь без ожиданья»? В итоге нашли младенца в мусорном баке… Видите ли, дамы, при наложении заклятий — а вы именно что накладывали заклятья, не просто загадывали желания — надо иметь в виду, что дело не откладывается в долгий ящик. И кроме того, вас понимают буквально. — Она заглянула Клаудии в глаза: — Ну и как там малыш?

— Мы с Дэном хотели стать его опекунами, а потом, я надеялась, и усыновить его. Но в пятницу моего Элиота забрали в другую семью. Я даже с ним не попрощалась! — Клаудия почувствовала, как близки слезы.

— Понятно… — Грета задумчиво помолчала. — А что с его матерью?

— Еще не нашли. Думают, это кто-то из наших учениц, но конкретно никого не подозревают. А если кого и подозревают, то держат свои подозрения при себе. Не хотят ославить ученицу… а точнее — не хотят ославить школу.

— Ославить школу. Гм. Так, так. — Грета кашлянула. — А вы с мужем, значит, хотели взять его на воспитание?

— Да. В смысле… я-то очень хотела. У Дэна такой уверенности не было. А я навещала Элиота в больнице. Он просто чудо! Прелесть! — Клаудия вздохнула. Должно быть, ей пришло в голову, что Грета могла бы надавить магической силой на департамент по делам детей и семьи, и она затараторила дальше: — Я и не думала, что смогу так сильно полюбить чужого ребенка, но я этого мальчика так люблю, так люблю! Мне хочется защитить его, заботиться о нем. Он удивительный, само совершенство! И Дэн… Он тоже оттаял. Я по лицу видела, по глазам. А когда он держал Элиота на руках, у меня аж дух захватило!..

Клаудия оборвала себя. «Я несу вздор».

— В голове не укладывается, что родная мать могла так поступить с ребенком. — Она нервно стряхнула с юбки несуществующую пушинку.

— Не думаю, что оказывать давление на департамент по делам детей в нашем случае было бы правильно, — заметила Грета. — Рискую сказать банальность, но вам следует знать: все имеет свои причины; любое событие предопределено…

Последние слова она договорила в глубоком раздумье. Поглощенная какой-то мыслью, Грета уставилась на колени Клаудии и долго, всем даже стало неловко, не отводила взгляда, будто высматривала пропущенную Клаудией воображаемую пушинку. И снова забыла обо всех, как и раньше, когда читала-перечитывала свой гримуар.

— Полагаю… — Грета наконец очнулась, — полагаю, этот младенец уже наколдовал вам кое-что хорошее после ваших злоключений. Давайте просто благословим его на доброе здоровье и счастливую жизнь. — Она кивнула себе. — Да. Думаю, так будет лучше всего.

Грета снова потянулась за синим флакончиком, взяла в правую руку какой-то камешек. Посмотрела на Клаудию:

— Мы его благословим. На всякий случай.

На всякий случай? Но ведь Грета в силах помочь ей, сотворить для нее чудо. Грета, а не Элиот! Ребенок не умеет колдовать… Клаудии хотелось крикнуть: «Погодите! Верните мне Элиота! Я хочу ребенка!» Отказываясь верить собственным ушам, она слушала благословение Греты.

Большим пальцем Грета смочила камешек жидкостью из флакона и начертила им над Клаудией пятиконечную звезду.

Вот этого Клаудия и боялась больше всего — появится настоящая колдунья, отменит заклятье, а в результате Клаудия не только не забеременеет, но и останется без Элиота.

Грета вернулась к столу и переложила верхнюю из стопки карточек в самый низ.

— Теперь Мара…

— Постойте! — воскликнула Клаудия и, спохватившись, продолжила чуть тише: — Погодите. Пожалуйста. Это все? Разве мы не попробуем… Разве нельзя?.. Мне так хотелось стать матерью Элиота! — Она зажмурилась. «Черт бы побрал эти слезы!»