Эдвард Эбби - Банда гаечного ключа

— Зачем? — спросил Смит.

— Я знаю, это западня. Смотри назад, Бонни.

Бонни не шевелилась.

— У епископа инфаркт. Или приступ. Я не знаю точно, что это, но по-моему инфаркт.

Доктор с интересом поднял голову.

— Вызовите вертолет, — сказал Смит, — и отвезите его в больницу.

Вертолет летит, но ближе, чем за милю отсюда он не сядет, а врач нужен сейчас.

— Опишите симптомы, — пробурчал Док, роясь в своей черной аптечке.

Бонни положила руку ему на плечо.

— Не надо.

Человек внизу обращался непосредственно к доктору.

— Доктор, — кричал он, — вы могли бы спуститься? Вы нам действительно очень нужны!

— Конечно, — пробормотал Док, моргая, ища свою сумку. Она была привязана у него сзади, — сейчас.

— Нет! — закричала Бонни, — скажи им, что не принимаешь вызовы на дом, а ведешь прием в клинике! — кричала она Сэму.

— Сейчас спущусь, — пробормотал Док, поднимаясь на ноги. Он потянул свою сумку за собой. Его глаза на мгновенье прояснились, — Джордж, — сказал он, — веревка…

— Это ловушка, — ошеломленно прорычал Хейдьюк.

— Где веревка, Джордж? — Док взял за конец и стал завязывать большой старушечий узел на животе. Руки тряслись, сигара дымила, — сейчас спущусь, — пробормотал он человеку внизу, но тот не услышал.

— Док!

— Доктор Сарвис, — кричал человек внизу.

— Сейчас спущусь, скажите ему, кто-нибудь. Джордж, дай мне руку. Нам нужен нескользящий узел, правильно? Я не помню, как ты его завязывал…

— О, Господи! — Джордж подошел, развязал бабий узел, завязал беседочный, — слушай внимательно, Док, — начал он, — они не смогут доказать твое участие в этом.

— Конечно, нет.

— Нет, слушай меня, — отрезала Бонни. — Это неправильно. Тебя посадят. Я тебя не пущу. Мы все должны, — Бонни сделала широкий отчаянный жест в сторону каменных истуканов; город мертвых, морг Юрского периода, — идти туда. Как — нибудь. Затем в Мейз. Редкий говорит, что нас там никогда не найдут.

— Ничего, Бонни, — сказал он, обняв ее, — у меня хороший адвокат. Дорогой, но очень хороший. Так или иначе, это не может долго продолжаться. Кроме того — я через минуту спущусь! — крикнул он человеку внизу, — есть мой долг, присяга и тому подобная чепуха. Гиппократ не может быть двуличным, так ведь? Я готов, Джордж, опускай.

— Все в порядке, — сказал Хейдьюк, готовясь страховать, — но не говори им ни слова. Не сознавайся ни в чем, пусть сволочи докажут хоть что — то.

— Да, да, конечно. Извини, что нет времени для, хотя, ладно, — Док качнул головой в сторону Смита, — хороший парень. Держи этих придурков подальше от неприятностей. Пока, Джордж. Бонни…

— Ты не пойдешь!

Док улыбнулся, закрыл глаза, попятился назад и слез со скалы. Болтаясь на веревке, с сумкой на ремне, обе руки отчаянно сжаты до белизны костяшек пальцев, Док не раскрывал глаз, слушая наставления Хейдьюка:

— Откинься назад. Редкий, держи меня сзади. Откинься, Док, ступай по скале, отпусти эту чертову веревку, что ты в нее вцепился, идиот! Расслабься, так, так. Двигайся, Док. Вот так.

Бонни смотрела на них, заворожено.

— Док, — пробормотала она.

Док достиг, вернее его опустили вниз. Сэм Лав отвязал его сумку, веревку и помог доктору пройти через камни к днищу каньона. Док помахал на прощанье друзьям и поплелся через каньон бок о бок с Сэмом, который тащил его сумку.

— Скоро увидимся, Док, — крикнул Смит, — будь осторожен и позаботься об этой скотине, епископе, и возьми с него наличными за лечение. Не принимай чеков.

Док плелся, не оглядываясь.

— Пошли отсюда, — Хейдьюк начал сматывать веревку.

— Подожди, — сказала Бонни. — Я пойду с ним.

— Что?

— Ты слышал.

— Вот, дерьмо! Какого-растакого дьявола, мать твою так!

— Не ругайся, пожалуйста. Подстрахуй меня как следует, и все.

— Сейчас, вытащу веревку.

— Меня не надо опускать, как ребенка, я спущусь по веревке, — Бонни запихнула смятую косынку в джинсы под зад, и обхватила веревку ногами (счастливую веревку, подумал Смит). — Просто заткнись и держи веревку крепко, — она продела веревку между ног, забросила ее на плечо, — держи меня, ну же!

— Так у тебя не выйдет. Ты неправильно держишь веревку. И вообще, что ты, черт возьми, делаешь?

— А куда я, по-твоему, иду?

— Ты моя женщина, — голос Хейдьюк стал звучать, как любовный шепот. — Черт! — снова пришел в себя он. — Что с тобой, черт побери?

Бонни повернулась к Смиту.

— Редкий, — скомандовала она, — подержи веревку.

Смит заколебался, пока Хейдьюк тянул веревку, затянутую на хрупкой фигуре Абцуг.

— Черт, Бонни… — сказал Смит, и прочистил горло.

— Боже мой, — сказала Бонни, — ну что вы за пара слизняков и слюнтяев, в самом деле, — веревка в правильной позиции, один конец на плече у Хейдьюка, она попятилась к обрыву. — Либо вы меня страхуете, либо лезете вместе со мной.

— Господи Иисусе! — фыркнул Хейдьюк, ступая на твердую скалу, расставив ноги для упора.

— Секунду! Не делай этого, — он сердито посмотрел на нее.

— Я не знаю как вы двое выживете без меня. Или как я выживу без элегантного и утонченного изыска разговоров с Хейдьюком, — после паузы. — Деревня! Я иду с Доком.

— Ну ты и стерва! — он потянул за веревку.

— Нет, черт возьми, — она попятилась.

— Джордж, отпусти ее, — сказал Смит.

— Не вмешивайся.

— Отпусти ее.

— Не лезь не в свое дело, Редкий, — сказала Бонни, — я сама справлюясь с этим щенком, — рывок веревки. — Проверка!

— Готово, — ответил Хейдьюк, натягивая веревку. Половина ее длины была свернута у его ног.

Бонни начала спуск по кромке купола, туго натянутая веревка шуршала по ее джинсам и рубашке. Девяносто футов до низа. Восемьдесят. Семьдесят. Только шляпа. Затем ничего. Она исчезла из вида.

— Потрави веревку! — донесся тонкий испуганный голосок.

Хейдьюк потравил веревку.

— Надо было подержать ее там, пусть повисит, упрямая маленькая дрянь. С тех пор как я ее встретил у нас были сплошные неприятности. Черт возьми, Редкий, не говорил ли я с самого начала, что нам не нужно никаких девок в этом предприятии? Правильно, говорил! Ничего, кроме проблем и несчастий.

Веревка дрожала у него в руках, как тетива, прямая линия по Эвклиду, от его бедра до стены каньона.

— Где ты там, — крикнул он. Тишина. — Редкий, посмотри, что эта тронутая там делает?

Снизу донесся жалобный голос:

— …конец веревки. Отпусти веревку, ты, козел!

Смит заглянул вниз.

— Она почти уже внизу, опусти ее на двадцать футов.

— Боже, — Хейдьюк продолжил отпускать веревку, слезы покатились по его щетинистым щекам, как растаявший жемчуг, вниз к подбородку, — когда вспоминаешь все, что мы сделали для нее, черт бы ее побрал, и вот, когда мы уже почти у цели, она бросает все просто из жалости к Доку. Ну и черт с ней, вот все, что я могу сказать, черт с ней, Редкий, просто пойдем без нее. Черт с ней.