Эдвард Эбби - Банда гаечного ключа

— У них не могло одновременно закончиться топливо, — сказал Смит. Он подозрительно посмотрел на Хейдьюка. — Ты стрелял по ним, Джордж?

— Нет.

— Шины, — сказал доктор. — У них у всех пробиты шины.

— Что?

— Спущенные шины, — Док развернул свежий «Морш-Виллинг», глядя с удовлетворением на хаос, произведенный им.

— Ты имеешь в виду, что у них у всех одновременно спустили шины?

— Именно, — он покрутил сигару во рту, откусил кончик, прикурил. — Может и не у всех.

— Как это случилось?

— Ежи, — Док вынул из кармана нечто, размером с шар для гольфа с четырьмя шипами. Рыба-еж. Терновый венок. Он дал его Смиту. — Древняя штука, старо, как войны. Оружие против кавалерии. Как бы он не упал, один шип обязательно будет торчать вверх. Это проколет любую шину, до десяти витков корда.

— Где вы это взяли?

Док улыбнулся.

— Заказал у одного друга.

— Давайте отцепим эти дурацкие бамперы и поехали скорее отсюда.

Бонни и доктор повисли на одном бампере, пока Смит и Хейдьюк подняли другой. Машины освободились от своей неестественной сцепки. Водители поменялись местами; Хейдьюк сел в свой джип, Смит вернулся в пикап, к великому облегчению доктора Сарвиса, который сидел рядом. Бонни села в джип.

— Этот парень заставляет меня нервничать — признался Смиту Док.

— У Джорджа не все в порядке, — признал Смит, — это ясно, и меня радует, что он на нашей стороне, а не с епископом. Хотя, если посмотреть на это все с чисто практической стороны, надо признать, что лучше держаться от них обеих подальше. Пристегните ремень, Док, дорога ухудшается.

— Избыток весьма отчаянного… пижонства.

— Точно, Док. Чего он ждет? — Смит посмотрел назад в сторону моста. Две пары фар отделились от обездвиженной группы и поехали.

— Поехали, Джордж, — сказал Смит мягко, заведя мотор.

Хейдьюк тронул джип. Без фар, следуя колеям при свете звезд два автомобиля ехали на север, медленно и осторожно в темноте, по дороге, которая после грунтовки казалась шелковой лентой.

— Получится ли у нас? — спросил Док. — Почему бы не включить фары и не ехать как можно быстрее?

— Может да, а может и нет, — сказал Редкий. — Старик Лав остановится и найдет наши следы на повороте и будет у нас на хвосте через пять минут. Но мы не можем ехать намного быстрее по этой дороге.

— По какой дороге? Я не вижу никакой дороги.

— Я тоже, Док, но я знаю, что она здесь есть.

— Ты был здесь раньше?

— Несколько раз. Это было недели три назад, ты вспомнишь, я и Джордж привели нашего друга Лава сюда наверх. Я слышал, что Лав до сих пор с болью в душе говорит об этом. Никакого чувства юмора у этого епископа. Подлый, как пес со свалки, когда имеешь с ним дело. Смотри!

Гора пыли поднялась, когда Хейдьюк и джип угодили в выбоину на дороге. Смиту пришлось нажать на тормоза, и сзади вспыхнули красные фонари. Хейдьюк остановился чтобы переговорить.

— Поломал что-то? — спросил Смит.

— Вроде нет. Видел огни за нами?

— Пока нет. Лав видимо поехал вниз к пристани для пластырей для шин своих парней. Но он знает, что мы тут, наверху. Он глупый, но не так глуп, как мы.

— Может попробуем дорогу на старую шахту, как в прошлый раз?

— Нет, если только ты не хочешь провести полночи разгребая скалы, которые ты набросал. Кроме того, ты хотел спрятаться в Мэйз.

— Ладно. Хорошо. Но как мы узнаем, что епископ не пригонит сюда отделение национальной гвардии или заместителей шерифа из Флинт Трейл, чтобы они нас встретили? Или пару рейнджеров из Лендс Энд?

— Мы не знаем, Джордж, но это шанс, которым надо воспользоваться. Если это кто угодно, кроме парковой службы, им придется проделать весь путь от Зеленой реки или Хэнксвилла, так что мы их сделаем до развилки Мейз без проблем, если только сукины дети не прилетят на своих чертовых вертолетах. Кроме того, старик Лав слишком упрям, чтобы звать на помощь, он хочет поймать нас самостоятельно, если я хорошо знаю этого дубоголового барана, а я думаю, что знаю. Чего мы тут стоим?

— Где холодильник?

— Зачем?

— Мне нужно пива, пару банок. Сколько еще ехать до Мейз?

— Около тридцати миль по воздуху или сорок пять по дороге.

— Я вижу огни, — сказала Бонни.

— Я тоже, малышка, и я сказал бы, что это намек на то, что мы должны ехать наверх по колее.

Хейдьюк уже ехал. Включив фары, Смит следовал за красными задними огнями джипа, которые мигали, когда Хейдьюк время от времени нажимал на тормоз.

Дорога становилась хуже и хуже. Песок. Скалы. Кустарники. Ухабы, колея, выбоины… Сорок пять миль по такой дороге? — думал Док. После легкой победы с помощью ежей, он чувствовал как усталость наваливается на его веки, мозговые клетки, позвоночник. Смит говорил…

— Что это? — сказал Док.

— Я сказал, — говорил Редкий Гость, — что очень хорошо, что у нас был день, когда мы отдохнули, в тени в Дир Флэт. Сколько времени прошло, а, Док?

Док посмотрел на часы. Они показывали 16:35. Время Роки Маунтайн. Это не могло быть точное время. Он поднес часы к уху, они стояли. Конечно, он опять забыл завести часы. Подарок Бонни ко дню его рождения. Девчонка должно быть сэкономила месячную зарплату, чтобы купить эту безделицу. Он завел часы.

— Не знаю, — сказал он Смиту.

Смит высунул голову наружу и посмотрел на луну.

— Около полуночи, — сказал он. Он посмотрел назад. — Парни повисли у нас на хвосте. У тебя этих ежей не осталось?

— Нет.

— Мы могли бы еще ими воспользоваться, — сказал Смит и начал напевать под нос мелодию.

Это сумасшествие, думал доктор. Белая горячка, бред. Ущипни себя, Док. Это я, доктор медицины Сарвис, Американский Колледж Хирургов. Хорошо известный, хотя и не очень любимый член врачебного братства. Принятый, хотя и без доверия, в двадцать второй округ, Дьюк Сити, штат Нью-Мексико. Скорбящий вдовец с двумя взрослыми сыновьями, стартовавшими в свою жизнь. Шалопаи и никудышные люди, оба, как и их отец. Но когда я стану старым, лысым, толстяком и импотентом, будете ли вы меня любить, мои малыши? Это было ясно, так ведь? Док смотрел на пыльный зад машины Хейдьюка, парень и девушка, скрытые за кучей багажа под брезентом. Он посмотрел в сторону, увидел затаившиеся кусты среди неясных очертаний скал, пыли и песка. Он оглянулся и увидел две пары фар, сверкая как пожар в плывущей пыли, довольно далеко, но ползущих за ними, не теряя и не увеличивая дистанцию. Что это? — думал Док про себя. Чего я боюсь? Если смерть это в самом деле наихудшее, что может произойти с человеком, то бояться нечего. Но смерть это не самое худшее. Он задремал, проснулся, задремал и снова проснулся.

Они ползли вперед, милю за милей, по камням и бороздам. Неприятели следовали на осторожной дистанции, довольно далеко, хотя и все видимости. Смит, изучая упрямые огни в зеркало, сказал: