Питер Кэри - Джек Мэггс

В доме слышались шорохи, шепот и быстрый топот босых ног, а спустя какое-то время Мэггс услышал знакомую музыку скрипящей деревянной кровати.

В местах, откуда Мэггс недавно прибыл, дома в большинстве своем была деревянными. В жаркие длинные ночи они напрягались от перегрузок и стонали, жалуясь на плен стягивавших их гвоздей, то сжимались, то раздвигались, словно пытались разорвать то, что стягивало их, как путами, и разметаться бревнами по всей округе.

Дом Тобиаса Отса на Луембс-Кондуит-стрит был построен из лондонского кирпича. Он был свежеокрашен и обставлен. В нем все блестело, все было крепким, новым и солидным. Этот дом не «кричал» по ночам и в нем не пахло дешевой едой и креозотом. В нем господствовали чисто английские запахи полированного дуба, угольной пыли и девонских яблок. Незваный гость вдыхал эти странные и все же знакомые запахи до тех пор, пока хозяин не улегся в постель.

Затем он бесшумно поднялся по лестнице на площадку и, остановившись, обхватил себя руками. Таким жестом укутывает себя Сатана в свой черный плащ. Так стремится укрыться в ночи каждый смертный; можно сказать, что Джек Мэггс преуспел в этом, и через какое-то мгновение он уже медленно и умело, бесшумный, как призрак, прокрался в маленькую комнатку, чья дверь выходила на лестничную клетку. Здесь он нагнулся над деревянной колыбелью, в которой спал первенец Тобиаса Отса.

Огромная тень Мэггса накрыла собой колыбель. Он так низко склонился над ней, словно хотел укусить младенца. Но он всего лишь жадно, раздув ноздри, вдохнул в себя запах свежего мыла, а затем, сцепив руки за спиной, втянул в себя запах дыхания Джона Маршала Отса. Повторил это трижды, а потом, глубоко сунув руки в карманы, выпрямился. За стеной отец ребенка повернулся на постели и кашлянул так громко, как кашляют лишь проснувшиеся люди. Незваный гость вынул руки из карманов и медленно попятился в тень высокого шкафа; только тогда опять задышал легко и ровно. В других обстоятельствах Мэггс мог бы повести себя иначе, прибегнув даже к насилию, но не в доме Тобиаса Отса. Здесь он вел себя тихо. Его отяжелевшие ноги кровоточили, но, услышав, как внизу в холле громко забили часы, он вдруг как бы поплыл из комнаты в комнату, медленно и тихо, словно лунный признак.

Он постоял у постели юной девицы. От тревожного сна сбился ее ночной чепец и волосы свободно рассыпались по подушке, словно спутанные водоросли, обрамляя ее спящее лицо. Одна обнаженная рука была отброшена на простыни, другую она положила между колен, прикрытых одеялом. Рядом с ее постелью на шкафчике Мэггс увидел ожерелье. Взяв его в руки, он легонько пропустил драгоценные камни меж своих покалеченных пальцев, а потом бесшумно положил ожерелье на место.

В два часа ночи он был уже в другой комнате дома. Его недобрый хищный нос был всего лишь на один дюйм от маленького с горестно опущенными уголками рта Мери Отс. Он постоял и над Тобиасом Отсом, который спал на животе, точно так, как спал в колыбели его сын.

Часы пробили четверть, и он неохотно вернулся в кухню. Здесь, набрав в руки холодной воды, он ополоснул лицо. Возбуждение и беспокойство, отражавшиеся на его лице, исчезли.

Сев у стола со стаканом воды в руке, он прикрыл глаза, дав им отдохнуть.

Когда же с испугом проснулся, то увидел перед собой женщину, пожилую, грузную, с большим животом и крепкими руками. Она стояла и смотрела на него.

Женщина зажгла лампу. На ней были чепец и фартук.

— Он вам велел ждать? — спросила она Мэггса.

— Да, мэм, — ответил он, автоматически улыбаясь и показывая свои крепкие ровные зубы.

— Сказал вам, что заработаете шиллинг? И велел рассказать историю вашей жизни, так или не так?

Мэггс поднялся и потянулся.

— Да, он так сказал, мэм.

Повариха, он так предположил, покачала головой и стала расставлять посуду для завтрака, затем почистила решетку плиты, наполнила ее углем и поставила на плиту огромный котел.

— Он ничего не может поделать с собой. Что бы ни думали вы, или я, но мистер Отс не может остановиться: он будет спрашивать и гадать, каким образом это жирное пятно появилось на вашем плече? Как и при каких обстоятельствах был порван чулок? Он смотрит на вас, как на посланную ему судьбой бабочку, которую можно посадить на булавку и добавить к коллекции. Это совсем не значит, что у него нет сердца. На самом деле я вроде бы не слишком милосердна по сравнению с ним, но и не так уж бессердечна. Но он писатель, и мне ли вам говорить, что, возможно, он должен знать всю вашу подноготную, иначе просто умрет. Есть такой мальчишка из Тетли, у него вставные фарфоровые глаза. Так представьте себе, он заставил этого бедняжку сидеть и ждать его целых полдня. Мисс Лиззи нашла его плачущим на ступенях крыльца, а хозяин с хозяйкой как раз собрались на прогулку.

— Что ж, я, пожалуй, пойду, — вяло сказал Джек, впервые заметив у себя разорванный чулок. — Должен признаться, мэм, мне придется объяснить своему хозяину столь долгое отсутствие.

— Просидеть всю ночь и не получить своего шиллинга? Нет, нет. Вы должны подняться к нему.

— Мне предстоит долгий путь, мэм, и у меня свои обязанности.

— Вы не можете вот так уйти. Он заставил вас долго ждать. Поднимитесь и скажите ему это. Он хороший человек, добрый. Лучше его не найдете.

— Что поделаешь, — согласился Мэггс.

— Что поделаешь, как говорила моя тетя. Пойдите к нему, сэр, иначе я сама приведу его сюда.

— Он еще спит.

— Спит? Он никогда не спит. Сейчас половина шестого, в это время он в своей комнате. Пойдемте, я покажу вам, где он. Если он что-то записывает в свою книгу, не обращайте внимания. Просто скажите: вот я и пришел, меня зовут Джон, я пришел получить то, что мне причитается за то, что вы заставили меня ждать целую ночь.

Итак, Мэггс во второй раз поднялся по лестнице. Может, так и нужно. Если делать, то побыстрее.

Для Тобиаса Отса познание тайны криминального ума стало навязчивой идеей. Он находил его признаки повсюду, даже в таких мелочах, как небольшие шишки на черепе карманного воришки, или в серьезных выводах Лапласа в его работе «Аналитическая теория» [5] Лаплас П. С. «Аналитическая теория вероятностей» (1812 г.). , где утверждалось, что число убийств в Париже год от года не меняется.

В Уайтчепеле, в небольшой лавочке, куда Тобиас время от времени захаживал, он покупал у ее владельца мистера Невуса то, что он называл «свидетельствами». Недавно он заплатил немалую сумму за кисть руки вора. Пальцы этой руки, за исключением уродливого мизинца, были длинными, тонкими и очень изящными, что неприятно контрастировало с тем, как грубо была отсечена эта рука, и лоскут кожи свободно тянулся за кистью, когда рука плавала в растворе формальдегида в широкогорлой банке с выцветшей наклейкой. На ней было что-то написано из арабской легенды. Разобрать что уже не представлялось возможным.