Диана Петерфройнд - Доброе утро

Я склонила голову на бок и стала его дразнить:

— Неужели ты хочешь сказать, что они любят конфеты-тянучки и мясные тефтели?

— Ты знаешь, о чем я.

— Да, — ответила я. — Но знаешь что, Майк? Я не попадусь на твою удочку.

— Хм… — Он двинулся дальше.

— А о том, что некрасиво давать людям обидные прозвища, мы с тобой потом поговорим.

Майк фыркнул.

— Я тоже умею обзываться.

— Да куда тебе, фанатка!

Я вздохнула. Мы прошли еще квартал.

— Как насчет интервью с Шоном Комбсом? — еще раз попыталась я.

Я решила во что бы то ни стало поймать Майка на слове. Хоть разок. Даже если мне для этого придется накачать его виски по самое не-могу.

— Я бы, может, и не прочь, только понятия не имею, кто это такой. Погоди-ка, кажется, у меня есть неплохая тема для интервью. В Олбани приключилась забавная штука. Проверили налоговую декларацию губернатора, и оказалось…

— Ради бога, Майк! — взвыла я. Это почище Эрни с его флюгерами. — Ты смерти моей хочешь? Нет, нет и еще раз нет!

— Но ведь это отличная тема для сюжета! — настаивал Майк. Мне показалось, что он вот-вот топнет ногой. — Отличный получился бы сюжет. Я знаю, тебе он не интересен, потому что туда нельзя приплести Бритни Спирс.

— А знаешь что, — сказала я, — если тебе удастся сделать сюжет про губернатора и Бритни Спирс — вперед.

Он гневно вышагивал рядом и молчал.

— Да что плохого в простом человеческом любопытстве? Я хочу, чтобы зрители лучше тебя узнали.

— Ну, если уж им придется узнавать меня, им придется принять к сведению, что меня совершенно не волнуют их дурацкие знаменитости!

— Майк…

— Тебе просто хочется, — сказал он холодно, — чтобы я их уболтал и чтобы им потом проще было впаривать лекарства от импотенции. А я этого не хочу.

Я остановилась как вкопанная. Мы уже подошли к ресторану, хотя сомневаюсь, что Майка здесь можно было бы угостить чем-то таким, что бы его смягчило. Но тут какая-то женщина показала в нашу сторону пальцем.

— Не может быть! — закричала она. — Так это вы!

Майк попятился от темпераментной поклонницы. Ей было за пятьдесят — как раз такие нас и смотрят — а одета она была в мешковатые брюки и свитер.

— Я видела вас сегодня утром! — Она почти визжала. — Я как раз смотрела «Сегодня»…

— Я не на… — поморщился Майк.

— …И там была реклама. Я стала переключать каналы, а тут вы! Там все ели фаршированные кабачки, а вы так привередничали, и я подумала — так это же он! Вы ведь вели новости, да? Ну, давно еще?

Давно? Охо-хо! Ну спасибо! Да он теперь и близко к студии не подойдет!

Она обняла его одной рукой за плечо, а второй стала фотографировать на телефон, улыбаясь во весь рот. Майк стоял как истукан.

— Пожалуйста, уберите с меня руку! — отчеканил он.

Раздался щелчок — фотоаппарат сработал, поклонница глянула на фотографию и снова принялась вопить:

— О! Как здорово получилось! Спасибо!

— Не за что, — ответила я, поскольку от Майка ответа она бы явно не дождалась.

— Дэн Разер! — воскликнула она. — Сказать кому, так не поверят!

Ой! Я зажала рот руками.

Лицо у Майка стало мрачнее тучи. Он распахнул дверь ресторана и стремительно ворвался внутрь.

Ну, хорошо. Хорошо, но ведь это только доказывает, что я права. Я направилась вслед за Майком, готовя новые аргументы.

— Вот видишь, Майк, люди хотят тебя полюбить.

— Нет, они хотят полюбить Дэна Разера.

— Но они бы знали, что это ты, если бы ты хоть немного активнее вел себя в эфире. Утреннюю программу нельзя вести с таким постным видом. Они хотят тебя полюбить, хотят побольше о тебе узнать. Ты оказываешься у них дома во время завтрака. Ты с ними болтаешь. О последних новостях, о мире, в котором они живут… разве ты не понимаешь, что это большая честь?

Он не понимал. Совсем.

— Майк, — сдалась я, — ну почему ты не можешь сделать несколько развлекательных сюжетов? Мы в беде. Я в беде. Помоги мне. Пожалуйста.

Администратор смотрела на нас с тревогой.

— Простите, вам столик на двоих, не так ли?

Неудивительно, что за обедом разговор у нас с Майком не получился. Он с ходу отметал любые предлагаемые мной темы и сетовал на общее падение уровня культуры. Единственное, на чем мы с ним сошлись, — это на том, что неплохо бы сделать интервью с поджигателем. И то это он просто ко мне снизошел.

За эти несколько дней даже я поняла, что бесполезно и дальше списывать наши проблемы на то, что мы притираемся друг к другу. Пора было взглянуть правде в глаза и признать: я просчиталась. Может, из меня и получился бы отличный продюсер новостной программы, но у меня явно не хватало ни образования, ни опыта для такой работы, как здесь. Да, у меня была полная визитница с карточками нужных людей в Джерси, но это все для новостей местного масштаба. На наработку таких связей на уровне страны нужны годы. Взять того же Адама: он уже несколько лет работал на общенациональном канале — не говоря уж о том, что связи у него появились еще с университета, — а все еще не дослужился до должности продюсера. Конечно, его программу не сравнить с нашей, но все же. И эти порядки не нам менять.

Я могла сколько угодно врать насчет «окружения Демпси» и «подружки поджигателя», на деле я лишь притворялась уверенной в надежде, что показная уверенность обретет под собой реальную почву. Ведь по-настоящему нужных мне знакомств я еще не завязала.

Из всех моих сотрудников нужные знакомства были только у Майка, но он соглашался их задействовать только для тех сюжетов, которые ему нравились, А это совсем не то, что принято показывать в утренних программах.

Мы записывали материал для развлекательной рубрики Лизы на завтра. Хорошо, что Майк уже ушел. Если бы он увидел, что творилось в студии, мы бы ни в жизнь не доделали материал.

Может, завтра его на время отвлечь под каким-нибудь благовидным предлогом, пока запись пройдет в эфире?

— Многие актеры, — вещала Лиза, — берут псевдонимы, чтобы их воспринимали всерьез.

Удивительно, как саму Лизу кто-то может воспринимать всерьез. Кожа у нее почти оранжевая от автозагара, с губами что-то такое творилось, будто сверху своих она прилепила еще губы из мармелада, а топик жутко обтягивал немеряные воздушные шары, которые она выдавала за грудь.

Мне показалось, или она снова недавно ее увеличила?

— Например, — продолжала она, — Рикки Шредер стал Риком Шредером, а «Скала» стал Дуэйном Джонсоном.

Один из операторов прикрыл рот ладонью, сдерживая смех.

Боже, неужели никто ей текст не проверил?

— А Портию ди Росси изначально звали Амандой, но она сменила имя, чтобы оно звучало как рев мотора: ей казалось, что так оно звучит более впечатливающе.

Я повернулась к Ленни.