Виталий Павлов - День чудес

И тогда я сам произнес фразу, которая еще год назад казалась мне абсурдной.

— Надо садиться в ресторан. Там мы будем и играть, и зарабатывать, — я сказал это и почувствовал себя хорошо испеченной булочкой, которую смог так приготовить только один человек — Илик.

— А что, это идея, — сказал он, — надо подумать!

Ну конечно, конечно! Скромность украшает человека.

— Итак, кто за это предложение, прошу взять аккорд. До мажор.

Кырла, как глава молодой семьи и бедный студент в одно и то же время, бьет по струнам. Значит, он ничего не имеет против.

Мы с Илюшей держим этот аккорд уже давненько.

— Я, как все, — говорит Генка и делает сбивку. Вначале малый барабан, потом топы, потом тарелка.

Каникулы продолжаются.

Оставались формальности, Кырле — объяснить необходимость такого шага своей прекрасной половине.

— Когда будешь разговаривать с Ленкой, дави на материальную сторону, — наставлял его Илюша. — У меня один знакомый был, тот массу выражений таких знал, — и Илик начал перечислять их: «Деньги к деньгам идут», «Главное не играть, главное — выигрывать». Против этого она не попрет, это точно.

— Ага, — сказал Кырла, — против этого она не попрет, она против меня может пойти, — и ушел.

Теперь обо мне.

Я уже говорил, что осень была прекрасная. Как весна. Я влюбился. Как-то странно об этом говорить. Мне всегда казалось, что влюбиться могут только школьники, в крайнем случае, студенты, но ни в коем случае не взрослые люди.

Нас пригласили на какой-то вечер в университет. Но познакомились мы на следующий день. Загрузив аппаратуру, ребята уехали, а я остался. Сам не знаю почему. Хотелось толкаться среди студентов, хотелось, чтобы принимали за своего, спрашивали, где следующая лекция, как с зачетами, пойду ли в кино?

Я стоял один.

Потом появилась она. Не знаю, почему я обратил внимание именно на нее. Наверное, из-за ее независимого вида. Мне нравятся независимые люди. Она сдала пальто и ушла куда-то. Я превратился в восковую фигуру.

— Отомри!

Она протянула номерок, и ей вернули пальто. Такое зеленое, с отворотами. Вполне весеннее пальто. Окончились лекции, я в толпе имеющих право влюбиться шел за ней. В такой массе я незаметно воспользовался этим правом. Меня никто не заподозрил. Мы шли к троллейбусной остановке.

Надо было срочно что-то говорить, иначе все могло закончиться, не успев начаться. Но в моей голове, кроме затертого до дыр «Девушка, с вами можно познакомиться?», ничего не было. Я стоял неподвижно в двух шагах от нее, ожидая троллейбуса. Она сказала: «Отомри!», что же тогда я? Появился троллейбус. Конечно, она вошла. А на что я надеялся? Что она подойдет?

— Почему это вы стоите здесь, а не в музее мадам Тюссо?

— Да вот, знаете, отпуск. Решил домой приехать…

— А с вами можно познакомиться? Так интересно! Ох, ох! Давайте встретимся под часами…

Осторожно, двери закрываются! Двери? Так что же я стою?! Когда ее лицо проезжало мимо, она улыбнулась. Независимо. А теперь что?

Ре минор, в ритме вальса «А любовь рядом была…» Идиот!

— Такси! Поезжайте за тем троллейбусом, но не очень близко, пожалуйста.

Пусть думает, что я оперативник на задании. Только вот прическа неуставная.

Я расплатился, как только увидел, что она вышла независимой походкой из троллейбуса. Что там думал этот таксист, меня больше не волновало. Мы гуляли по городу. Глазели на витрины, пили кофе в стекляшке, заглядывали через спины, «что дают», опоздали в кино.

Только я шел на десять метров сзади, только я смотрел на витрины с другой стороны улицы, только я вспоминал вкус кофе, когда она пила его в стекляшке, как застывшая бабочка в кусочке янтаря. Уже стемнело, когда мы подошли к ее дому. Я смотрел со двора, как она поднимается по лестнице. На третьем этаже хлопнула дверь. Я поднялся. Мне надо было угадать, в какой из трех квартир скрывалась она.

Я угадал сразу.

В справочной мне дали ключ от ее квартиры. Шесть цифр. Трубку подняла она.

— Я слушаю?

— Это я, — и по тому, как она замолчала, я понял, что больше ничего говорить не надо.

Потом мы встретились. Мы проделали весь путь первого дня, но только уже вместе. Мы удлинили его насколько это было возможно.

— Я вас сразу заметила.

— И превратили меня в камень.

— А мне показалось, что в воск.

Весенняя осень все-таки самое прекрасное время года.

— А чем вы занимаетесь?

— Разное, знаете… Держусь за черное, стучу по дереву, плюю три раза через левое плечо.

— А вы случайно не маг?

— Случайно да, если вы имеете в виду магнитофон…

Еще мне нравится, когда от падающих листьев город пустеет.

— А давайте зайдем в «минутку». Сфотографируемся, потом разорвем пополам и это будет для пароля. Когда мы еще встретимся с вами через много лет.

— Почему через много?

— Не знаю. Давайте? — Там открыто!

— Давайте…

— Знаете, я плохо получилась. Давайте разорвем.

— С удовольствием!

— Наверное, у них объектив какой-то дефективный. Обычно я хорошо получаюсь… А давайте пойдем в кино, я тогда ведь опоздала. — Давайте.

Я не помню, о чем фильм. Наверное, в этом кинотеатре дефективный кинопроектор.

— А давайте я угадаю, кто вы.

— Давайте.

— Вы врач. Хирург. Угадала?

— Может быть…

— Хорошо! Тогда скажите, кто ваш друг?

— Вы.

Ее звали Вита. Она не в восторге от своего имени. Я тоже, если откровенно.

— Давайте, я пока не буду вас никак называть. Пока мы не придумаем имя, которое нам понравится?

— Давайте!

— Хотите, я покажу дом в котором родился?

— Хочу.

— Он мне тогда казался очень большим. Его скоро снесут, и на земле не останется места, где я появился на свет.

— А может быть, вы скоро прославитесь, и тогда этот дом будет охраняться законом.

— Может быть, но вероятней будет обратное. Его скорее снесут, когда узнают, кто в нем родился.

— Чем же вы так провинились?

Я стал кабацким музыкантом.

Нет, я не сказал ей этого. Мне казалось, что это будет одним из тех взрывов, которые разбросают нас в разные стороны. Еще я боялся, что кто-то третий узнает о наших отношениях. Я скрывал ее ото всех, я скрывал нас в самое неподходящее для этого время года, когда город пустел от опадающих листьев.

— Хотите я вам скажу, что я люблю больше всего?

— Хочу. — Я люблю… Я люблю рисовать, весну, люблю море, его запах, люблю лес, помните «прозрачный»? Люблю прозрачный лес, как будто смотришь сквозь поцарапанное стекло, люблю жить… Просто так… дышать… очень полюбила, особенно в последнее время… Вот видите, как много я люблю! А вы?

— Я мог бы точно сказать, чего не люблю.

Фотографироваться.

Не люблю когда тихо и вдруг самолет. Мне становится не, по себе. Никому не говорю об этом.