Валентин Черных - Свои

— Нет мне прощения на Страшном суде, — ответил Старик. — Может только снисхождение выйти: не себя, детей своих спасал. Каюсь за грехи свои. И вы покайтесь, — предложил Старик Чекисту и Политруку.

Чекист молчал.

— Покайтесь, — настаивал Старик.

— Я не верю в покаяние, — сказал Политрук.

— А я служивый, — сказал Чекист. — Начальство прикажет — покаюсь. А так не буду.

Старик разлил по стопкам самогон. Они выпили и начали молча закусывать.

Снайпер укрыл Катерину полушубком, она спала. В тишине слабо доносился гул автомобильных моторов. Снайпер взял винтовку, подкрутил оптический прицел и увидел в свете луны стоящие вдали грузовики, от них шла цепь солдат.

Снайпер вбежал в дом Старика и сказал:

— Немцы! В конце деревни. Окружают.

Хватали оружие, припасенные мешки с едой, выбегали из дома, бежали по выгону к лесу. За ними бежал Старик, прихватив свою СВТ. Остановились у старого амбара. Сквозь щели в срубе пытались рассмотреть, что происходит в деревне.

— Надо уходить, — сказал Чекист. — Рано или поздно они этот амбар проверят.

— Поздно уходить, — ответил Снайпер. — Они нас окружают.

Снайпер в оптический прицел увидел офицера так близко, будто он стоял в двух шагах, и привычно нажал на курок. Офицер упал. И началась стрельба с обеих сторон.

— Отходим, — принял решение Старик.

Из амбара выползали по-пластунски. Когда Политрук слишком высоко стал задирать зад, Старик ткнул его в землю.

Они шли по болоту по пояс в воде. Шли тяжело, держа оружие на весу. И только вышли на сухое место, тут же попали под обстрел. Стрелял, по-видимому, пока один.

— Его надо убрать, пока он один, — сказал Чекист, пристраивая пулемет для стрельбы.

— Уже двое, — уточнил Снайпер и выстрелил по вспышке. Теперь стрелял один.

Политрук считал выстрелы:

— Раз, два, три, четыре, пять, — и, когда возникла пауза для перезарядки, бросился вперед.

Для полицейского это было так неожиданно, что он вскочил и начал убегать, пытаясь на ходу перезарядить винтовку. И успел все-таки перезарядить и выстрелить. Политрук снял его короткой очередью и тоже упал.

Развороченную ногу Политрука перевязывали рукавом от нательной рубахи, пытаясь остановить кровотечение.

Цепь немецких солдат двигалась медленно. Солдаты шли осторожно, держа дистанцию между собою. Чекист и Снайпер смотрели на Старика, ожидая его решения.

— Мы в низине, — сказал Старик. — Они нас гранатами закидают, у нас с вами войны на пять минут осталось. Вот что, ребята, я свое пожил, а вам еще воевать, давайте мне пулемет и уходите споро.

— Нет, — сказал Политрук. — Вы фигура в районе известная, опознают сразу и дочек, и соседей, и Анну точно расстреляют. Им-то гибнуть зачем? И с такой ношей, как я, вы тоже далеко не уйдете. Давай пулемет. И оставьте пистолет.

Политрук взял из рук Чекиста пулемет, отдал ему свой автомат. Снайпер положил рядом с пулеметом свой парабеллум.

— В обойме два патрона, — сказал Снайпер.

— Хватит, — сказал Политрук. — Две осечки подряд обычно не бывает. Идите уже. Долгие проводы — лишние слезы.

Старик поклонился Политруку и первым шагнул в болотную жижу, за ним в болото вошли Снайпер и Чекист.

Они слышали треск автоматных очередей. Пулемет отвечал коротко и гулко. Потом пулемет умолк. Стихли и автоматные очереди. Наконец раздался один только выстрел. Старик снял кепку и перекрестился, и Снайпер перекрестился. Чекист колебался, но потом перекрестился и он.

Чекист, Снайпер и Старик шли по лесу.

— Ты куда ведешь? — спросил Чекист.

— Увидишь, — ответил Старик.

Вдалеке виднелась деревня. Дымились трубы.

— Курцево, — сказал Старик.

— Ну, — ответил Снайпер.

— Они набегались. Время обеденное. Что, стрелок, достанешь отсюдова?

— Как два пальца обоссать, — ответил Снайпер.

— Надо уходить, — сказал Чекист.

— Придется обождать, — сказал Снайпер, рассматривая деревню в оптический прицел.

— Что случилось? — спросил Чекист.

— Еще не случилось, но может случиться. Наш полицай отсюда родом. Вон дом его матери.

— Полицмейстер?

— Мейстер, мейстер, — подтвердил Снайпер. — Во дворе полицаи. Значит, и он сам здесь. К матери, наверное, заехал.

— Метров четыреста, — определил Старик.

— Попаду в пятак, — сказал Снайпер.

Он следил за двором дома в окуляр прицела. Зарядил мелкий дождик.

— Никуда он не денется, — сказал продрогший Чекист. — Не сегодня, так завтра достанем.

— Сегодня достанем, — сказал Старик. — Прыткий он и ушлый очень. Нельзя его в живых оставлять. Не получится сейчас, засаду у кладбища сделаем.

— Получится, — ответил Снайпер. Снял с пояса немецкую фляжку в суконном чехле и протянул Старику. — Согрейтесь, папаша.

Старик глотнул и протянул фляжку Чекисту. Тот тоже глотнул и вернул фляжку Снайперу, который приложился к фляге основательно.

— Промажешь, — сказал Старик. — По пьянке.

— Еще чего, — ответил Снайпер. — От двух глотков, что ли? На финской, прежде чем на позицию выдвинуться, стакан засосешь, потому что морозы были сорок градусов, а сорок снаружи и сорок внутри очень уравновешивало.

— Он орденоносец. За финскую Красную звезду получил, — с гордостью за сына сказал Старик. И поинтересовался: — А где твой орден?

— Я же под Гродно служил. В первый день войны самолеты как налетели, мы же в одних подштанниках выскочили. А орден у меня на парадной гимнастерке был. Гимнастерку жалко. Из командирского шевиота.

— А орден? — спросил Чекист.

— Ну, орден не по моей вине утрачен, может, и дубликат дадут, а вот гимнастерку из шевиота вряд ли.

— Из шевиота точно не дадут, — согласился Старик.

— А вот и наш пострел, который всюду поспел, — сказал Снайпер.

Полицмейстер вышел на крыльцо дома, закурил немецкую сигарету. Снайпер выдохнул, задержал дыхание и нажал на спусковой крючок. Полицмейстера сбросило с крыльца.

— Полтыквы ему снес, — пояснил Снайпер.

По двору метались полицейские. Снайпер успел свалить еще одного. Полицейские залегли и открыли беспорядочную стрельбу по кустарнику возле деревни. Чекист и Снайпер лежали вдали у кромки леса.

Снайпер подобрал стреляные гильзы, разровнял примятую траву. И вдруг Чекист услышал щелчок взводимого курка. Он оглянулся и увидел ствол направленного Стариком нагана. И Снайпер загнал в патронник патрон.

— Понятно, — сказал Чекист. — Верх взяла кулацкая натура. Кто из вас меня стрелять-то будет?

— Убери наган, — предупредил отца Снайпер.

— Вернетесь, поставят к стенке за утерю документов и оружия, — сказал Старик сыну.

— Я с оружием вернусь, — ответил сын.

— Подумай, Катерина ждет.

— Подумал, — ответил Снайпер.

— До Москвы шестьсот верст, — сказал Старик.