Петр Киле - Таинства любви (новеллы и беседы о любви)

У ее дома они расстались.

Анатолий Николаевич снова вышел на Невский. Ему представилось, что целая эпоха, начиная с его детства, прошла, промелькнула в судьбе Тани, и эпоха эта кончилась.

- Молодец! Браво! – раздались голоса. – Катя! Признайся, это твоя история!

- Я девушка из предместья? – свысока возразила девушка.

Между тем к столику вышел Алексей Князев, который теперь приезжал к Олениным реже и всегда один, несмотря на просьбы Марины и Вадима прихватить с собой жену Елену. Возможно, у них снова что-то случилось.

- Если вы не устали, я поведаю историю, не свою, а тоже взятую из интернета, в которой ставится проблема инфантильности современных молодых людей. С одной стороны, много деловых парней у нас объявилось, а с другой – немалое число, как жалуются женщины, выказывает явную неприспособленность к жизни. Вообще инфантилизм – явление интересное, как проявления детскости у взрослых.

- Да, даже весьма симпатичное, - согласилась Анастасия.

- Самое удивительное, это может быть проявлением творческого начала у человека, что он не всегда сам осознает. Детскость у великих людей недаром отмечают. Новелла так и называется

Как-то вечером (тому много лет назад) у дверей театра на Литейном встретились случайно два человека. Мужчина и молодая девушка. Мужчина был средних лет, но явно из тех, кого женщины называют не иначе как молодой человек - охотно и просто, иногда со значением, словно бы он на самом деле еще очень молод, и в том заключается его достоинство.

Это неизменно смущало Михаила Стенина, так звали героя нашей истории, и он, вместо чувства благодарности, испытывал прямую досаду и даже сердился, недовольный бог знает чем. Он становился невнимательным и не проявлял той самой элементарной любезности, какой ожидают женщины в ответ на их приветливое и даже интимно-ласковое: «молодой человек».

Похоже, он просто не отдавал отчета в том, что это обращение совсем не говорит о его возрасте и тем более об истинном отношении женщин к нему лично. Бывали случаи, когда где-нибудь на улице, не обращаясь к нему прямо, говорили о нем: “мужчина”. “Я стою за этим мужчиной”, скажем. Казалось бы, что тут такого? Разве он не был мужчиной? Неужели женщины должны называть его “гражданин” или “товарищ”? Однако он, то есть Михаил Стенин, всерьез обижался (про себя, конечно), точно его обозвали чуть ли не бранным словом.

Ничего не поделаешь - старея, всем нам приходится волей-неволей привыкать к новым определениям, что вовсе не так безболезненно. Но постепенно привыкаем, а потом даже начинаем гордиться новым своим возрастом, отыскивая и в нем преимущества. И все же всегда находятся люди, которые почти не вписываются в обычный порядок вещей. Михаил Стенин был одним из них. Он с детства выглядел моложе своих лет - на год, на два, затем - на пять, а теперь, пожалуй, на десять...

Не просто выглядел, а держался, жил, мыслил и чувствовал по сей день, можно сказать, как подросток, великовозрастный подросток... Особенность эта всегда бросалась в глаза; но сам он впервые осознал это во время службы в армии, а потом - в годы студенчества и после - даже нарочно лелеял в себе эту детскость и юность чувств и желаний, пока житейские неудачи не постигли его - от них он и поныне не совсем оправился, что было заметно и в его внешнем облике... Невысокого роста, худощавый, подвижный и стройный как мальчик, он имел лицо не то что полное, но по-юношески светлое, а между тем часто казался усталым, задумчивым и тихим до странности. Ходил он не в молодежных спортивных вещах по моде, а в строгом костюме, правда, редко в рубашке и при галстуке, чаще в свитере... Щеголял и в модном вельветовом костюме, что, впрочем, не бросалось в глаза, ибо он никогда не помнил, во что одет...

Был вечер. Возвращаясь домой, Стенин решил вдруг пойти в театр, так, шутки ради - он не был театралом. При входе предлагали лишние билеты, но он нарочно прошел к кассе, и тут его окликнули доверительным шепотом: “Молодой человек! Вам нужен один билет? На сегодня?”

- Да, - отвечал он с недовольным видом, хотя предлагала билет молодая девушка, безусловно хорошенькая и сознающая это.

- Вот! - обрадованно, словно обращаясь к хорошему знакомому, сказала она. - У меня как раз лишний... пропадает... Подруга подвела, - и она невольно улыбнулась, будто подумала: “Хотите - верьте, хотите - нет!”

- Подруга? - тотчас усомнился Стенин, отдавая ей деньги. - Может, жених?

Она рассмеялась, продолжая его обхаживать, хотя цели своей уже достигла и могла бы угомониться.

- Может быть. Вам не все равно?

- Не все равно.

- Почему же? Идемте, идемте! Кажется, был уже третий звонок, - звенел ее живой ласковый - даже чрезмерно, как казалось Стенину, - голос.

Оглядевшись в пустом фойе, они вошли в зал.

- Я хотел пойти в театр один, посидеть, так сказать, инкогнито, - наконец заговорил более любезным и все же весьма насмешливым тоном Михаил Стенин. - А теперь придется ухаживать за вами, вместо отсутствующей или отсутствующего.

Она повернула свое хорошенькое личико к нему и рассмеялась - тому, как он напускал на себя серьезный и даже недовольный вид, как мальчик, который с трудом (от смущения и волнения) выносит ласку старшей сестры или хорошенькой тети.

- Вам это трудно?

- Конечно, - ответил он. - Ухаживать за незнакомкой - по крайней мере надо иметь воображение.

С его точки зрения, у девушки был один, самый естественный для ее возраста “недостаток”: это молодость. Преимущество, которое так же трудно оспаривать, как и утверждать. А она ему показалась из тех, которые пытаются утверждать. И с билетом она подскочила к нему, явно рассчитывая на обаяние молодости. Разве можно ей отказать? Он потому и дерзил, что девушка, правда, понимала иначе: как своеобразное ухаживание человека в годах. Она наконец при ярком свете люстр разглядела своего нечаянного спутника - в первую минуту приняла его за юношу, за ровню, но теперь была готова посчитать стариком.

Вообще в нем была какая-то странность, не отталкивающая, а, наоборот, вызывающая любопытство и интерес. “Кто такой?” - тотчас хотелось спросить, и девушка потому, видимо, продолжала выказывать особую ласковую обходительность, что пыталась поскорее понять, кто он и почему такой. И когда они уселись на свои места, невольно держась вместе, она взглянула на него тем вопросительно-любопытным взглядом, какой он нередко замечал не только у женщин, но и мужчин.

- Вам любопытно знать, кто я? - он продолжал дерзить.

- А вам разве не хочется знать, кто я? - отпарировала она достойно, как ей казалось.

- Впереди у нас целый вечер. Я еще узнаю о вас все или почти все, - снисходительно и задумчиво произнес он.