Дуглас Кеннеди - Покидая мир

— Черт, только не это, — воскликнула она. — Я хочу сказать, мне в этом городе жить да жить, понимаете? И если здесь увидят, как я судачу с некоей любопытной особой, которая сует свой нос в наши дела, мне несдобровать. Но могу дать пару подсказок. Вы ведь нездешняя, из Ванкувера, так попробуйте расспросить насчет ночлежек Ист-Гастингса. Ходили слухи, что и Хильди, и Мими скрываются там. Притон наркоманов. А вот и второй за это утро мудрый совет: повторю то, что уже говорила, — обратите внимание на женушку. В этой истории именно она — олицетворение зла. Но смотрите, если вы меня процитируете…

— Не бойтесь, этого не случится, — уверила я ее.

После разговора я отправилась в ближайшее интернет-кафе и нашла все, что смогла, по делу Хильди Кребс и Мими Пуллинджер. Все рассказанное мне Мисси Шалдер оказалось чистой правдой: девицы действительно были трудными подростками, попадали во всевозможные переделки, встречались с парнями — сущими идиотами. Потом два исчезновения с интервалом в три года, которые тогда никому не пришло в голову сопоставить и которые всплыли теперь в связи с делом Айви Макинтайр.

Я распечатала все материалы по двум пропавшим девочкам и подумала, что стоит проверить, не согласятся ли их родители побеседовать с лже-корреспонденткой «Ванкувер сан». Потом через Гугл я собрала всю возможную информацию по Майклу Макинтайру. Ничего интересного. Правда, он публично заявил, что сам он люто ненавидит отца, однако дочери своей Джордж никогда не смог бы причинить зла… но что это меняло? Разумеется, ровным счетом ничего. Как обычно бывает в подобных случаях, все так стремились к скорейшей развязке — поскорее обнаружить негодяя и увидеть, как его покарают, — что готовы были сочинить сюжет, соответствующий их цели. В данном случае сюжет опирался на допущение, что именно Джордж Макинтайр — убийца среди них.

По дороге на юг, в Таунсенд, я слушала местное радио, «Си-би-си» Калгари. В новостях сообщалось, что следствие по делу продолжается и в Калгари, где до сих пор содержали под стражей мистера Макинтайра, и в Таунсенде. По всей вероятности, бригада экспертов из полиции обследовала сейчас каждый угол мастерской Джорджа, не пропуская ни единой пылинки.

Ну, валяйте бегайте по мастерской со своим чертовым микроскопом, суйте нос во все щели. А пока вы там так заняты, я, пожалуй, последую совету Мисси Шалдер, которая лучше вас понимает, что за люди здесь живут: cherchez la femme.

Именно этим я и собиралась заняться, если, конечно, Бренда Макинтайр согласится со мной встретиться.

Дорога на юг тянулась вдоль нескончаемых, разросшихся пригородов Калгари. В какой-то момент они вдруг остались позади, и я оказалась на просторе. С одной стороны, мне хотелось осмотреться и разглядеть места, которые я проезжала. С другой, однако, я понимала, что это может привести к непредсказуемым последствиям, особенно если вспомнить давешнюю поездку в прерии с Верном. Но можно только подивиться тому, как человек, если нужно, способен ограничить свое периферическое зрение и просто смотреть, как катится под колеса дорожное полотно.

Я наконец оторвала глаза от шоссе, когда въехала в Таунсенд. Местечко оказалось невзрачным: безликий проулок с многочисленными автомастерскими и лепившимися к ним неизменными декорациями («Пончики Тима Хортона», «Красный омар», «Бургер Кинг») вливался в короткую Мэйн-стрит с невыразительными серыми постройками из цемента и двумя-тремя домами красного кирпича родом из пятидесятых. Был здесь банк. Был супермаркет. Имелась лавка, где продавали товары для отдыха. Был небольшой старомодный ресторанчик. Обнаружился довольно убогий книжный магазинчик, предлагавший в основном блокбастеры в бумажных обложках (и все же здесь был книжный магазин). Нашелся и бар. Я подумала было о старом, как мир, репортерском трюке — зайти в местный салун и завести разговор с владельцем, в надежде вытянуть у него какую-то полезную информацию. Но в маленьких городках слухи распространяются мгновенно, а я не хотела, чтобы о моем присутствии здесь стало известно слишком скоро. Лучше держаться в тени и не возвещать о себе миру.

Дуэйн Пул жил на небольшой улочке совсем рядом с уродливой школой из шлакобетонных блоков, именно ее и посещала Айви. На участке в пол-акра стоял простой одноэтажный дом под плоской крышей, а большую часть территории, изначально предназначавшейся для сада, занимал строившийся гараж. Услышав доносившийся оттуда визг циркулярной пилы, я пошла на звук. Дверь была отворена. Пул в защитных очках подталкивал большую обработанную доску в зубья пилы. Дождавшись, пока аккуратно отпиленный кусок упадет, он поднял голову и заметил меня.

— Нэнси, да? — спросил Пул, стаскивая защитные очки.

Это был невысокий и худой человек, ближе к шестидесяти годам, в клетчатой шерстяной рубахе, мешковатых джинсах, а под защитными оказались обычные очки в круглой металлической оправе. Легко было представить себе, как лет тридцать назад он, с длинными волосами и с нарисованным на майке галстуком, весело передавал по кругу кальян с марихуаной. А сейчас передо мной стоял спокойный, сдержанный мужчина, по всей видимости весьма застенчивый. Мастерская его содержалась в идеальном порядке: все инструменты разложены по полочкам, у одной стены выстроились готовые шкафы и комоды (мастерство, с которым они были сделаны, впечатляло), на другой были приколоты чертежи и рисунки, там стоял большой деревянный письменный стол. Над столом висела фотография Дуэйна с молодым человеком в форме Канадских вооруженных сил.

— Спасибо, что согласились со мной встретиться. — И с этими словами я пожала протянутую руку.

— Вы — пятая из журналистов, перешагнувших эту дверь, — сообщил Пул.

— Я не отниму у вас много времени.

Он направился к столу, на котором булькала кофеварка.

— Повезло вам, — сказал он. — Я как раз засыпал свежую порцию.

— Это ваш сын? — Я показала на фотографию, которую заметила за пару минут до того.

— Да, это Дэвид. Он сейчас не здесь, в Афганистане. Базируется возле Кандагара с канадским подразделением сил НАТО.

— Для вас, должно быть, это и гордость, и тревога, — заметила я, тщательно подбирая слова.

— Скорее второе, — ответил он. — Не понимаю, если честно, что мы там делаем. Но я не политик, а раз уж мой мальчик выбрал военную службу, значит, должен брать на себя и риск, связанный с этой профессией.

Пул налил мне кофе в кружку и предложил простой деревянный табурет, а сам пристроился на краю стола. Мне показалось, что он уже жалеет, что согласился на этот разговор.

— Знаете, Джордж, наверное, самый талантливый столяр из всех, кого мне в жизни приходилось видеть. Когда я ходил в подмастерьях — сорок лет назад, — мне все давалось с трудом и приходилось попотеть над каждой операцией, чтобы освоить и научиться делать как следует. А Джордж, помню, не успел подойти к токарному станку, как через час уже так ловко орудовал, будто всю жизнь только тем и занимался. А как он на лету схватывал всякие тонкости — вроде того, как резать дерево поперек волокна, — настоящий самородок.