Дуглас Кеннеди - Покидая мир

— Он обсуждал с вами свои семейные дела и проблемы?

— Первые полгода, как он пришел сюда, все разговоры были только о деле. Ему нужно было освоить ремесло, и парень старался изо всех сил. Он, к слову сказать, получал тогда пособие по безработице, а правительство провинции платило к тому же то, что называется стипендией на время переподготовки, пока он учился в моей мастерской. Это немного, долларов двести в неделю, а я чувствовал, что в семье у него с деньжатами туго, тем более что и жена тогда еще не работала. Но Джордж, как я и говорил, старался изо всех сил, пока не явился однажды утром с повязкой на глазу. Я спросил, что случилось. Он признался, что Бренда напилась и жутко поскандалила с Айви, орала на нее, хлестала по щекам. Когда Джордж попытался отнять у нее девочку, Бренда схватила утюг и ударила его прямо по голове, чуть не попала в правый глаз. Бедняге пришлось самому вести машину до больницы, там ему наложили пять швов, а он — вот это, я считаю, было большой ошибкой — не выдал Бренду, сказав дежурному врачу, что глаз ему подбили в пьяной драке. Тот так и пометил в его карточке. И эту запись использовали против Джорджа после ареста Бренды, тем более что у них был еще один скандал, когда она сломала ему нос. А он опять наврал докторам, что это по пьяни. Вот так и возникли две «драки в баре», которые ему же вышли боком: теперь это, видите ли, лишнее доказательство его буйного нрава.

— Постойте-ка, вы сказали «лишнее доказательство». Что же, были и другие инциденты, помимо этих двух?

— Да, один раз он ударил ее под ложечку, это факт. Но Джордж говорил, что дал ей сдачи только после того, как она вырвала у него клок волос, а потом плеснула на него кипятком из кастрюли, так что он еле увернулся. Одним словом, после того удара она скрючилась пополам и стукнулась головой о кухонный стол. Тут зашла Айви и увидела мать на полу без сознания. Она побежала к себе комнату, заперлась и вызвала копов. Приехала полиция и арестовала ее отца.

— А он хотя бы объяснил им, как было дело?

— Бренда все повернула по-своему: дескать, он разъярился за то, что она плохо готовит, и избил ее.

— Наверняка копы говорили и с девочкой. Айви не подтвердила, что ее мать и раньше нападала на Джорджа? — поинтересовалась я.

— Девочка была до смерти запугана своей мамашей. Та вечно грозила ей всякими ужасами — ну, что отправит дочку в интернат для испорченных детей, если не будет слушаться. Да к тому же у Айви уже была репутация непутевого, трудного ребенка, так что ее слово против материнского… А Джорджа и так уж считали лжецом из-за того, что он раньше говорил доктору…

Пул вдруг замолчал, уставившись в свой кофе.

— Говорят, он до сих пор еще не сознался в том, что убил Айви, — сказал он наконец. — Вроде бы твердо стоит на своем.

— Вы ему верите?

— Отчасти да — ведь он так ее любил. Но у них бывали и жуткие моменты. И потом, я всегда был на его стороне. Но когда он напивался, как будто начиналась история про Джекила и Хайда. Я строил большие надежды, думал, что когда-нибудь мы станем равноправными партнерами. У нас было три больших заказа, и тут началось: он или появлялся с такого бодуна, что не мог ни за что взяться, или вообще не появлялся. Как я уговаривал Джорджа завязать, даже предлагал ему два месяца отпуска, чтобы прийти в себя и протрезветь. А он ничего не хотел слушать. И однажды заявился утром в стельку пьяный и злой как черт — до того, что схватил штакетину и стал ей размахивать и грозить, что убьет меня.

— И что же было дальше?

— В разгар этой разборки пришла моя жена, и ей ничего не оставалось делать, как вызвать полицию. Мне кое-как удалось выскользнуть из мастерской. Джордж начал крушить шкафы, которые мы тогда делали. Но вот что поразительно: он поразбивал только те шкафы, которые сам и построил. А потом свалился на груду обломков на полу и заплакал. Точнее, зарыдал в голос, как будто не было на всем свете никого более одинокого и несчастного… да так оно, наверное, и было. Подоспела полиция. Я сказал, что не хочу писать заявление и открывать дело, но они все равно задержали Джорджа, чтобы провести «психологическую экспертизу». Вот так добавилась еще одна запись не в его пользу. Копы подержали его два дня и отпустили, и он написал мне длинное письмо, очень грустное, о том, что он решил завязать и ненавидит себя за то, что хотел на меня напасть. Я ответил, что, разумеется, принимаю его извинения и считаю его блестящим столяром, но с тех пор вместе мы больше не работали. Не смогли, это даже и не обсуждалось. Я никогда больше о нем не слыхал. Пока Айви не пропала…

— А как насчет его сына, Майкла?

— Он мне никогда не нравился. Смурной парень, дерзкий и с большим гонором, и притом звезд с неба не хватает, как и большинство людей с высоким самомнением. Я знаю, что он частенько цапался с отцом и однажды нахамил, а Джордж в ответ отпустил ему такую оплеуху, что сбил парня с ног. Еще одно свидетельство против Джорджа, а только не надо забывать, что из себя он вышел, узнав, что Майкл занялся продажей наркоты. В общем, как видите, дружная и счастливая семейка.

— Вы так и не ответили, верите ли, что Джордж сделал это.

Снова долгий тяжелый взгляд на дно кружки с кофе.

— Вы на меня собираетесь ссылаться?

— Нет, если вы не захотите.

— Не надо. Интуиция мне подсказывает, что он никогда не причинил бы зла Айви. Но я же помню, как он тогда напал на меня. И знаю, что, когда у него в брюхе оказываются девять кружек пива, он делается как сумасшедший и бог знает на что тогда способен. И потом эта улика — ее белье у него в сарае. Так что ничего не могу сказать наверняка — все возможно. Все. Вот к таким примерно выводам я пришел.

Я спросила, с кем еще он посоветовал бы мне поговорить.

— Ну, например, с Ларри Корсеном, хоть мне и не нравятся святоши, гладкие, будто крупье из Лас-Вегаса, если вы понимаете, о чем я.

— Удачное сравнение. Может, я его у вас позаимствую.

— Только если не станете на меня ссылаться.

— С кем-то еще стоит побеседовать? — спросила я.

Пул отрицательно покачал головой и добавил:

— Если поговорите с народом в городе, вам любой скажет, что Джордж виновен, и сомневаться нечего… тем более что его женушка теперь поладила с боженькой. Но я сомневаюсь. Я очень сомневаюсь.

Уходя, я поблагодарила Дуэйна за уделенное мне время и спросила, как проехать к дому Макинтайров.

— Это тут рядом, через две улицы, — объяснил он. — Да вы сразу увидите, там перед входом телевизионные фургоны припаркованы. По-моему, эти стервятники ждут момента, когда обнаружат тело Айви, чтобы заснять, как Бренда бьется в истерике.

— Когда мать теряет ребенка… — услышала я собственный голос и опустила голову.