Ханс Хенни Янн - Угрино и Инграбания и другие ранние тексты

Анна.

Кто бы это мог быть?

Хельмут.

Я не узнаю его, уже сильно стемнело.

Анна.

Иди же, открой ему, но не пускай сюда, пока не скажешь мне, кто он.

Хельмут.

Прежде мы не нуждались в таких мерах предосторожности.

Анна.

А сегодня нуждаемся... И впредь тоже будем... Мне снилось... Может, даже много недель подряд, что... Я не чувствую себя в безопасности, мальчик, - иди же!

Хельмут.

Уже иду. ( Уходит .)

Анна.

Кто это нашел дорогу к нам, одиноким?.. Ну, кто-нибудь... Зачем задавать себе такие вопросы? Лишнее беспокойство, лишнее!

Хельмут( возвращается ).

Госпожа, тот художник вернулся.

Анна.

Художник?!

Хельмут.

Пустить его?

Анна.

Художник, говоришь?

Хельмут.

Да. Позволить ему войти?

Анна.

Нет; спроси, чего он хочет... А также - может ли еще писать, и нужны ли ему золото и свет, красная, и зеленая, и синяя, и белая краски... Спроси это... И - чего он хочет. Он должен говорить с тобой совершенно так, как если бы ты был мною . ( Хельмут не трогается с места .) Ты всё запомнил?

Хельмут.

Да.

Анна.

Тогда поторопись. Я жду. ( Хельмут уходит .) Сама я с ним говорить не хочу, пока нет... Или - вообще никогда... А если он пришел, потому что не может больше писать, потому что всё в его душе теперь пусто, и мертво, и бесплодно, - тогда что? Если забыл и хочет вспомнить, что я должна была быть для него моделью и женой, должна была стать другой, чем я есть! Он - не цельный, он ничего не заполняет во мне... Я не люблю его больше и приму только в том случае, если он будет говорить так, что я не смогу его не любить. ( Хельмут возвращается .) С чем ты пришел?

Хельмут.

Госпожа, с его слезами и гневом, короче - с отображением Буйствующего.

Анна.

Твое дело - точно повторить сказанное им, а не болтать.

Хельмут.

Я спросил, как ты мне поручила, чего он хочет, он нетерпеливо ответил: к тебе. Я же не отставал от него и, как ты велела, спросил, может ли он еще писать картины, нуждается ли в свете, в красной, и зеленой, и синей, и белой красках. Он ответил - а вид у него был, как у пьяного, - что золото и свет прорываются из его души.

Анна.

Он в самом деле так говорил?

Хельмут.

Пространнее и горячее, чем я сумел тебе передать. После я объяснил ему, что он должен вести себя, как если бы я был тобой . Он удивился, но вскоре, кажется, понял смысл моих слов. Он ответил: «Что ж, если бы вы были ею, я бы сказал -»; и дальше стал говорить, что любит меня безмерно, что был ослом, когда оставил меня после брачной ночи, что поступил так в припадке безумия и ярости. Теперь, дескать, он пришел и хочет меня как жену , чтобы спасти свою душу, и свою любовь, и себя самого... Он говорил гораздо горячее, Госпожа, вы должны это знать, он просил прощения за все зло, которое вам причинил - -

Анна.

Но писать картины он может?

Хельмут.

Ну... Он сказал, что да.

Анна.

Тогда передай ему: насколько я понимаю, всё между нами ясно и просто - он подарил мне, моему телу ребенка, я же дала ему уверенность, пример , чтобы он без каких-либо опасений покрывал человеческие тела красками, которые полыхают, как драгоценные камни. И еще между нами произошло вот что: в нем не было ничего от вечности любви , он высказал, что думает о времени, - ну а я всё чувствовала по-другому.

Хельмут.

Должен ли я так прямо и сказать?

Анна.

Да, скажи ему... Пусть уйдет -

Хельмут.

Ты плачешь, говоря это!

Анна.

Про мои слезы тебе следует умолчать.

Хельмут.

Но почему, скажи?!

Анна.

Пусть вообразит, будто я его оскорбила... И, разозлившись, возненавидев меня, уйдет с мыслью, что я - красивый, но холодный камень.

Хельмут.

Что ты делаешь!

Анна.

Иди!

Хельмут.

Я хочу все же поклясться ему, что в словах моих нет лжи. ( Уходит. )

Анна.

Сегодня печальный день... Я готова поверить, что все эти долгие недели он обдумывал свой приход ко мне... Тьфу! Он, может быть, решил, что больше не в силах выносить самого себя.

Разве я зверь? Я просто требую от мужа таких качеств, чтобы мне не пришлось рядом с ним изнемогать от неутоленных желаний. ( Она плачет. Через некоторое время Хельмут возвращается .)

Теперь он ушел?

Xельмут.

Нет, остался. Я едва удержал его, чтобы он, вопреки моей воле, не ворвался к тебе.

Анна.

Он не хочет уходить?

Хельмут.

С таким ответом - нет.

Анна.

А с другим?

Хельмут.

Этого я не знаю... У него есть права на тебя, сказал он.

Анна.

Права у него были , да только он от них отказался, он их выкинул - один раз, второй. Теперь у него нет прав... Но он как-то обосновывал свои притязания?

Хельмут.

Ссылался на вашу свадьбу.

Анна.

На ту единственную ночь?.. Вспомни: в ту ночь он отшвырнул меня, как гулящую девку.

Хельмут.

А что если теперь он раскаивается?

Анна.

Будь это так, разве он говорил бы о своих правах? Скорее - умолял бы меня, как выпрашивающий подаяние нищий.

Хельмут.

А если он гордый?

Анна.

Тогда он должен переломить свою гордость... Но он ведь даже не чувствует, что нанес мне обиду.

Хельмут.

А может, он из-за стыда колебался столько недель, прежде чем нашел в себе мужество, чтобы попросить прощения?

Анна.

Если бы он знал, как сильно согрешил, он бы подкараулил меня на улице, бросился к моим ногам в дорожную пыль и закричал от горя... А ты что думаешь, мальчик?

Хельмут.

Ох, Госпожа, ты задаешь трудный вопрос. Будь я им, я бы наверняка так и сделал.

Анна.

Подумай, ты всего лишь паж. Неужели я должна допустить, чтобы мой муж в великодушии уступал пажу?.. Если он преисполнен гордыни, пусть отбросит ее, а если ничего не понял, пусть приложит усилия , чтобы понять! Передай ему второй ответ: он должен семь лет ждать меня - для этого имеются основания.

Хельмут.

О Госпожа!

Анна.

Если по истечении такого срока его кровь все еще будет, жарко пылая, стремиться ко мне, я не найду больше ни слова возражения.

Хельмут.

Госпожа - а если он не вынесет столь долгой разлуки?

Анна.

Почему же он не вынесет, если любит меня?

Хельмут.

А что если жар - я бы назвал это сладострастием - настолько захлестнет его кровь, что он скорее предпочтет умереть, чем станет терпеть отсрочку?