Александр Беатов - Время дня: ночь

Он танцевал с нею всего один раз в тот вечер. А потом она исчезла. Может быть убежала и ждала его где-нибудь? Или испугалась того, что с нею происходило, и поспешила домой? Он ждал, когда она появится. Но её не было, и не было…

А на другой день, во время уроков, встречаясь с нею взглядом, он видел, что она испытывает то же, что и он! Возликовав в глубине своего сердца, он опустил в её почтовый ящик ещё одно письмо со стихами…

Может быть, она ждала от него более решительных действий? Но уже слишком долго длился его роман… Он привык к тому чувству постоянного счастья, что испытывал, будучи просто вблизи от неё каждый день, сначала, до самого шестого класса — за одной партой, потом — просто в одном классе, хотя и за разными партами… Теперь… Теперь, когда следовало бы признаться ей в своей любви открыто, он ничего не предпринимал серьёзного. Разве лишь звонил по телефону, чтобы услышать её голос, и ничего не говоря, вешал трубку. И Лена, так и не дождавшись никаких действий, однажды не выдержала, сама позвонила ему и, лишь Саша поднял трубку, сказала:

— Не смей мне больше звонить! Не смей писать свои дурацкие послания! Ты мне совсем не интересен!

Длительная эйфория чревата параличом сознания, развитием инфантильности. Лишив своим звонком его привычного экстаза, Лена повергла Сашку в депрессию. И лишь много позже он понял, как был наивен, глуп и труслив. Ему следовало бы забыть обиду, гордость, насмешки одноклассников, косые взгляды учителей и родителей. Ему следовало заявить о своей любви открыто, никого не стесняясь и ничего не боясь. Но он смалодушничал, испугался того, что о его любви узнают другие, будто бы любовь его была чем-то позорным, грязным или запретным… Да, такова была советская мораль, бессознательно им впитанная через отца и мать, через семью и школу, мораль и обязанности гражданина и патриота… А сам он, привыкший зачитываться приключенческими романами, жил в выдуманном мире, и случись такое, о чём он мог только мечтать — окажись он наедине со своей любимой девочкой — то не сумел бы связать и двух слов из-за переполнявшего чувства. Ведь так часто под влиянием своего экстаза, он глупел и, разговаривая с Леной, едва мог задать какой-нибудь вопрос, если заранее не продумывал, о чём спросить…

На этом их отношения оборвались. Лена нашла в себе силы подавить своё чувство и уже совершенно перестала замечать Сашку.

Так наступила весна 73-го… Учебный год подходил к концу. Чтобы остаться вместе с Леной и поступить в девятый класс, Сашка "взялся за ум", засел за учебники. И как ни странно, вдохновлённый таким стимулом, блестяще сдал выпускные экзамены, и его с большим нежеланием приняли в девятый класс, с математическим уклоном, куда, конечно, должна была пойти учиться и его возлюбленная. Лена, по всей видимости, не сумевшая ещё вполне оправиться от своего любовного увлечения, хотя и считалась первой отличницей в школе, экзамены сдала весьма посредственно. Несмотря на это, её, конечно, приняли в девятый класс. Осенью, когда начались занятия, Саша, всё лето ожидавший встречи с ней и всё ещё надеявшийся на что-то, встретил каменное выражение лица и презрительный холод, которого раньше никогда не бывало. Казалось, что-то страшное произошло во всём мире. Парень затосковал, совсем запустил учёбу, "нахватал" огромное количество "двоек" и однажды просто перестал ходить в школу…

В костёле он действительно встретил всех, кого ожидал, даже Людочку, ревниво взглянувшую на него. Кроме Санитара там оказались Ира и Наташа. Ольга с Вовой находились порознь. Почему-то она уже давно перестала подниматься в хор, и теперь сидела на боковой скамье, за колонной, откуда алтарь был закрыт для взгляда. Причащаться она не пошла.

После службы все встретились на пол пути к метро Дзержинская, направились мимо Политехнического музея к Площади Ногина. Догадываясь, что Людочка уже рассказала Санитару о их поездке и преподнесла его не в лучшем свете, Саша лишь вкратце поведал о том, как они посетили патера, где он прочёл книгу Бердяева, как у пани Ванды встретили Анатолия, где он нашёл и прочёл другую книгу — Дейла Карнеги; рассказал о знакомстве с Олей, которая устроила экскурсию в музей Чюрлёниса и поездку в глухую деревню, где одной женщине является Богородица… Почему-то все остальные поотстали и шли сзади на дистанции. Санитар, обычно участливый в беседе, ничего не расспрашивал, будто бы чем-то озабоченный. Остановившись у метро, он дослушал рассказ Саши до конца. Наступила какая-то неловкая пауза. Вся группа продолжала стоять поодаль, время от времени поглядывая на Санитара и Сашу. Не зная, что ещё сказать, Саша вдруг спросил Санитара о том, что он думает по поводу "Альтернативного Университета". Санитар, видимо, не ожидал такого резкого перехода и, будто бы, не услышав Сашиного вопроса, спросил что-то о Каунасе, Анатолии и пани Ванде.

Спустившись в метро, их группа распалась совсем. Люда увязалась за Санитаром, Ира уехала с Наташей, а Оля — с Вовой. Саша остался один.

"Почему все так быстро разбежались?" — подумал он. — "Обычно подолгу обсуждают разное… И почему Оля поехала с Вовой? Ведь ей нужно совсем в другом направлении… Ведь, Ире нужно было поехать с Вовой, а она поехала с Наташей…"

Догадка вдруг озарила его…

Прошло лишь пол минуты, как все разошлись…

Саша побежал в середину зала, к переходу, считая колонны. Он перебежал на платформу встречной ветки, отсчитал нужное их количество, стал поджидать поезд…

Когда двери подъехавшего поезда раскрылись, он встретился взглядом с Ольгой. Она стояла у противоположной, закрытой двери. Вова Сашку не видел, потому что стоял лицом к Оле, держась одной рукой за поручень, а другою… за плечо девушки. Он что-то ей говорил, но, вдруг, поймав её удивлённый взгляд, обернулся — и увидел Сашку. В это время двери закрылись и Саша почему-то заулыбавшись в ответ, поднял вверх палец. Опешивший Вова даже не догадался ответить таким же знаком. Сквозь замелькавшие окна Саша видел, как уезжая, Вова переглянулся с Олей, спросил её что-то, и они пропали в туннеле.

"Все ехали на собрание, и он почему-то был лишним…"

"Ну и пусть!" — подумал Сашка. — "Пусть теперь знают, что и я знаю… Небось сразу донесут о том, как я ловко угадал, куда и в каком они поедут вагоне…"

Вернувшись домой, он почувствовал какой-то тревожный гнёт. И зная, что это — предвестие депрессии, поспешил выпить нейролептики.

Он лежал на диване в своей комнате и чувствовал, что ничего не хочет делать. Это состояние отсутствия интереса, он часто испытывал после больницы, старался его избегать, чем-нибудь увлекаться. Но стоило потерять под ногами почву — и всё обессмысливалось. То, что раньше казалось важным, увлекательным, больше не интересовало и делалось в тягость.