Валентин Черных - Женская собственность. Сборник

Он не решился зайти в туалет и пописал в раковину. Он не запер дверь, чтобы не подумали, что он писает в раковину. Он писал и переживал, боясь, вдруг кто-то зайдет и увидит, как он писает в раковину. Но обошлось.

Теперь через шестнадцать лет Татьяна вилами переворачивала мокрые комья земли, а за нею с ведром шла пожилая женщина, из старших научных сотрудниц, и подбирала картошку в ведро.

— Здравствуйте, Таня! — сказал он.

— Здравствуй, начальник! — ответила Татьяна. Ветеринарные работники его знали.

— Как поживает отец? — спросил он. — Он по-прежнему директорствует в школе?

— Все по-прежнему, — ответила Татьяна.

— А как Светлана? Замуж вышла?

— Уже даже развелась. — Татьяна улыбнулась. — Вы знакомый Светланы?

— И ваш тоже. Вы разве меня не помните?

— Конечно помню, — сказала Татьяна.

Помнить того десятилетнего мальчика она явно не могла, значит, будет задавать наводящие вопросы.

— Приходите ко мне в гости! — предложил он.

— А вы живете здесь?

— Да, на центральной улице в двадцатом коттедже, вход слева.

— И когда я могу прийти в гости? — спросила Татьяна.

— Сегодня.

— Приду, — пообещала Татьяна и, наверное, подумала, приду в гости и пойму, кто ты такой и где мы пересекались. Не поймешь, подумал он.

Он вспомнил, что за ужином тогда в Москве директор их школы спросил Татьяну:

— Чем занимаешься?

— Закончила ветеринарную академию и поступила в аспирантуру научно-исследовательского института.

Он прикинул ее возраст. Если академию она закончила в двадцать два и год в аспирантуре, следовательно, она старше его на двенадцать или тринадцать лет. Когда мужчине двадцать шесть, а женщине тридцать восемь, разница в возрасте, конечно, большая, но еще возможная, но женщина в сорок восемь — уже пожилая, а мужчина в тридцать шесть еще молодой мужчина. Но возрастные подсчеты он будет делать позже, а сейчас он хотел, чтобы она пришла к нему в коттедж. Хорошо бы ее попросить, чтобы она пришла в том трикотажном платье, но вряд ли платье могло сохраниться за те шестнадцать лет, что они не виделись. Но если сохранилось, он обязательно попросит надеть то платье.

Школа, где разместили ветеринаров, была всего метрах в пятидесяти от его коттеджа.

Татьяна оставила в передней заляпанные грязью резиновые сапоги, он вынес ей тапочки большого размера, он всегда предлагал женщинам тапочки большого размера, пусть думают, что они единственные и неповторимые.

Она вошла в ванную, и он услышал, как она обрадовалась:

— Горячая вода! — И, выглянув из ванной, сказала: — Я приму душ!

Ванная комната не запиралась, он сам снял задвижку. В ванной побывало не так уж много, но и не мало женщин. Он обычно стучал в дверь и вносил большую махровую простыню, говоря:

— Простите, я забыл повесить простыню.

У женщин было только два стереотипа поведения. Одни закрывали ладонями грудь, другие поворачивались спиною.

И на этот раз он внес простыню. Татьяна, нагнувшись над ванной, стирала свои трусики и футболку. Она разогнулась, дала ему возможность рассмотреть себя, потом повернулась спиной и спросила:

— Осмотром доволен?

— Очень, — подтвердил он.

— Тогда принеси мне свою чистую рубаху и что-нибудь потеплее, вроде спортивного костюма, пока не подсохнет мое бельишко.

Потом она сидела за столом в его спортивном костюме «Адидас» и пила водку, разбавленную клюквенным сиропом.

Он уже придумал, что сказать:

— Двери школы закрыты, чтобы никого не будить, можешь остаться у меня. Себе я постелю на кухне.

Но Татьяна его опередила, сказав:

— Завтра рано вставать, пошли спать.

Он торопливо стелил постель.

— Постель была расстелена, и ты была растеряна, — сказала Татьяна.

Как она замечательно шутит, подумал он тогда, не зная, что это строка из стихов Евтушенко. Он по-прежнему мало читал.

Татьяне он решил показать все свое мужское умение, поэтому не торопился. Из книжек по сексологии он знал, что необходима прелюдия, да и почти всем женщинам, которые прошли через его коттедж, нравилось, что их вначале ласкают. Но Татьяна оказалась нетерпеливой.

— Извини, — сказала она. — Я уже год без мужика. Я хочу сразу.

Ее откровенность он воспринял почти как оскорбление. Наверное, это же самое она сказала бы любому другому. Он был грубее, чем обычно.

— Ты животное! — сказала она. — Но сильное животное. Мне такие еще не попадались. Ты мне нравишься.

А ему с нею было так же хорошо, как с Мариной. Она и похожа была на Марину просторными бедрами и мощью зрелой женщины, и так же понимала его и отдавалась ему, а не он ее брал. Тогда он подумал, что, если ему не встретится женщина, похожая на нее или Марину, он не будет счастлив. И только сейчас он понял, почему мужчина, разведясь с одной женщиной, женится на другой, очень похожей на прежнюю.

В тот вечер она мгновенно уснула, пробормотав:

— Только бы не залететь.

А он подумал: пусть родит. Он будет приезжать к ней в Москву и помогать своему сыну или своей дочери. Если дочери похожи на своих матерей, то Татьяна наверняка воспитает хорошую дочь.

Когда утром он проснулся, Татьяна готовила завтрак.

Весь день у него было замечательное настроение. Его не расстроил приезд клиента с жалобой, что ему не отрегулировали карбюратор. Он сам промыл, продул и отрегулировал карбюратор, не дожидаясь, когда освободится слесарь. Он радовался, как будто получил подарок, который очень хотел получить. Он получил эту взрослую красивую женщину, такую недоступную шестнадцать лет назад и такую доступную сегодня.

Во второй половине дня часа за три до окончания работ он приехал на участок ветеринаров, подошел к ней и сказал:

— Поехали ко мне! Я могу съездить и сказать твоему бригадиру, что отвез тебя для консультаций в соседнее отделение. Проверять будут вряд ли, — предложил он ей.

— Плевать на бригадира!

— А на коллег?

— И на коллег тоже.

— А на меня?

— На тебя очень хотелось бы…

Он не ожидал такого ответа. Обычно ведь задают определенные вопросы, чтобы получить на них ожидаемые ответы. Она могла ответить:

— Никогда!

Или:

— Как ты мог такое подумать!

Или:

— Ты мне очень нравишься.

Тогда бы он улыбнулся и сказал:

— Ты мне нравишься очень-очень!

То, что ей хочется и на него наплевать, ни в одном стереотипе его ответов не предусматривалось. Заготовки не было, и он молчал.

— Если очень хочется, надо плюнуть, — наконец нашел он ответ.

— Ты не очень внимателен. Я сказала, что очень хотелось бы, но…

— А что за этим «но»?

— Я вчера впервые подумала, что сплю с мужиком намного моложе себя. И сегодня весь день думала, что приду к тебе, а мне очень хотелось прийти, и увижу у тебя в доме молодую телку.