Махмуд Теймур - Синие фонари

Слава об Амм Митвалли прошла по всему кварталу, и люди с почтительным шепотом рассказывали друг другу о нем. И тогда исчез образ Амм Митвалли, продавца халвы и суданских бобов, человека бедного и слабого, — вместо него появился великий «дервиш», чудотворец, святой и праведник, посланный на землю, чтобы возвещать людям волю Аллаха.

Однажды, когда возле дома Нур-ад-дин-бека сидела толпа приверженцев Амм Митвалли, ожидавшая его появления, один из них прошептал на ухо своему соседу:

— А может быть, он и есть долгожданный Махди, посланный Аллахом, чтобы спасти ислам?

Эти слова разнеслись с быстротой молнии, и затрепетали все сердца, и потупились взоры, а тот, кто заговорил об этом, продолжал так:

— Я видел в его сундуке меч пророка. И едва коснулся его рукой, как мой сын был исцелен от смертельного недуга.

Все внимательно посмотрели на говорившего и настойчиво и жадно стали расспрашивать его о мече пророка, и о чуде, сотворенном «дервишем» Митвалли. Усилился шум, и теснее сомкнулся круг: подходили все новые группы людей, спрашивая, что случилось. И в этот момент вдалеке появился Амм Митвалли. Шум утих, и люди поспешили очистить ему дорогу. «Дервиш» приблизился неторопливой походкой, с достоинством истинного святого. Он улыбался встречающим его кроткой улыбкой, и на лице его лежала печать чистоты и набожности. И люди склонились перед ним, охваченные почтением и страхом. Они теснились вокруг него, целуя его руки и края одежды. И вышел тогда вперед человек, который касался меча пророка, и произнес:

— О господин наш!.. О спаситель моего сына! Мы узнали тебя, хоть ты и скрывался. Но отныне ты не спрячешь от нас свой благородный лик. Ты — раб Аллаха, посланный наставлять людей на верный путь… Ты — наместник пророка… Ты — долгожданный Махди!

Словно электрический ток пронизал Амм Митвалли. Потрясенный, он оперся на плечо говорившего, чтобы не упасть, и начал повторять тихим, прерывающимся голосом, как во сне:

— Я Махди… Я наместник пророка… Я тот, кого послал Аллах наставлять людей на верный путь…

Амм Митвалли охватило какое-то исступленно-восторженное состояние, близкое к экстазу. Он бросился на грудь к этому человеку, стал целовать его и плакать.

Но через минуту поднял голову, взглянул на толпу, склонившуюся перед ним, и дрожащим голосом обратился к ней:

— О дети мои! Аллах дал вам узнать, кто я! Но еще не настало время объявить это всему народу! Поистине день воскресения близок. Наступит час священной войны. Нужно только ждать!

И с этого дня Амм Митвалли не покидал своей комнаты. Он проводил время или в спокойствии, блуждая в долине сновидений и грез, или бурно — поражая врагов своим старинным мечом и отгоняя шайтанов криками, идущими из глубины сердца. А Нур-ад-дин-бек посылал к нему людей, которые носили ему еду и заботились о нем.

И прожил так Амм Митвалли несколько недель, пока не настигла его смерть во время одного из воинственных припадков. Его оплакивали все жители квартала, ему устроили торжественные похороны, а Нур-ад-дин-бек построил для него великолепную гробницу с высоким куполом.

И стала гробница Амм Митвалли Каабой для многих людей, и приходили они к ней искать исцеления для своих тел и душ…

Перевод А. Долининой

В один из воскресных дней в саду Группи [24] Группи — фамилия итальянца, владельца сада в Александрии и расположенного в нем увеселительного заведения. , переполненном изысканной публикой, появился Фикри-бек. Его солидная круглая фигура катилась по саду, словно шар. Поворачивая во все стороны свое широко улыбающееся лицо с подслеповатыми глазками в поисках места, Фикри направился в угол сада, где обычно встречался с друзьями. Он уселся на скамейку, положил ногу на ногу и жадным взором принялся разглядывать дам сквозь очки с толстыми стеклами. Чтобы привлечь их внимание, он делал странные, неестественные движения, исполненные, по его мнению, грации и изящества. Некоторые дамы смеялись над ним и отворачивались, а другие вовсе не обращали на него внимания.

Поглощенный своими безуспешными попытками, Фикри вдруг услышал голос, произносящий приветствие. Он обернулся и увидел своего друга Камиля — тот усаживался на скамейку рядом с ним.

— Все на женщин глазеешь? — спросил Камиль. — Пожалей себя, братец! О Аллах, спаси нас от этого зла!

Фикри ответил улыбаясь:

— А тебе какое дело?

— Никакого. Просто тебя жаль.

Камиль — изящный юноша, приятной наружности; у него нет иных интересов, кроме костюмов и автомобилей, поэтому сам он и его машина всегда — последний крик моды.

Не успели приятели обменяться двумя словами, как вдали показался высокий, широкоплечий молодой человек. Он шел медленно, с достоинством, бросая на встречных взгляды, полные презрения.

— Мурад! — окликнул его Камиль.

Мурад приблизился к ним, молча кивнул и опустился на скамейку с видом важным и высокомерным. Камиль возбужденно обратился к приятелям:

— Угадайте, за сколько минут я доехал сюда от дома на своем новом «бьюике»?

Фикри, протиравший в это время стекла очков, ответил:

— За десять.

Камиль повернулся к Мураду. Тот презрительно скривил губы, проводил глазами колечко сигарного дыма и произнес с напускной медлительностью, нарочито растягивая слова:

— За пять.

— За три с половиной минуты — и ни секундой больше! — торжествующе воскликнул Камиль.

Некоторое время длилось молчание. Наконец Мурад, не сводя глаз с дыма своей сигары, проговорил:

— В таком случае твой автомобиль движется по запруженной улице со скоростью двадцать миль в час.

Камиль вынул из кармашка монокль, укрепил его в левом глазу и сказал:

— А по пустой — восемьдесят!

Фикри недоверчиво взглянул на него:

— И ты ездил с такой скоростью?

— Ездил тысячу раз — по улице Пирамид и в Новом городе. Со своими приятельницами-спортсменками. Они ничего не боятся!

Фикри решительно заявил:

— Это безумие! Сплошное безумие! Я не верю!

На это Камиль насмешливо ответил:

— Сплошное безумие — это когда человек губит себя, глазея на женщин, которые не обращают на него внимания, и воображает себя красивым, когда в нем красоты ни капли.

— Что ты хочешь этим сказать? — возмутился Фикри.

Камиль подмигнул Мураду, и оба разразились хохотом. Потом Камиль сказал:

— Наш друг Фикри явно не выдержал экзамена на красоту.

Тогда Фикри заговорил, пытаясь под внешним спокойствием скрыть свое раздражение:

— Видно, ты вообразил себя Дон-Жуаном нашего времени. Но если бы…

Однако Камиль прервал его уверенно и гордо: