Махмуд Теймур - Синие фонари

— Я разбилась, Сурхан…

Она кусала губы, пытаясь подавить стон.

Я обнял ее, успокаивая и ободряя. Она прошептала:

— Мои мучения невыносимы, я умру…

Почти теряя рассудок от горя, я осторожно понес ее к дому тетушки Абд аль-Джалиль. Это была верная женщина — она меня очень любила. Я ей почти все рассказал и попросил пойти к брату и передать ему выдуманную мною историю.

Женщина тотчас же направилась к нему. Ганию перенесли домой. Тетушка Абд аль-Джалиль рассказала моему брату, что Гания упала с крыши ее дома.

Прошло два дня. Гания испытывала невыносимые страдания. А я уходил в загон для скота, запирался там, в отчаянии бил себя по лицу и плакал:

— Я виноват во всем. Я должен умереть…

Но умерла Гания. Мы хоронили ее на деревенском кладбище. Я машинально делал все, что мне поручали. Меня словно охватило безумие — я не мог поверить, что ее больше нет в живых. Иногда на меня нападали приступы смеха, за ними следовали апатия и молчаливость. А потом я стал бродить по полям, скрываясь от людей в зарослях кукурузы и проливая горькие слезы. Наконец я успокоился и вернулся к своим обязанностям в мечети. Но вид мечети только увеличивал мое горе и муки. Всякий раз, ступая на ее порог, я вспоминал свой грех, и мне казалось, что я слышу, как падает Гания. Меня охватывала дрожь, я закрывал лицо руками и беззвучно плакал.

Я делал все возможное, чтобы отвлечь от себя подозрения брата, но мне было очень трудно сохранить тайну. Я не решался взглянуть на брата. Иногда мне чудилось, что он протягивает руку, чтобы задушить меня.

Шли дни, а тайна росла и тяжким грузом давила на мое сердце. Мне казалось, что оно вот-вот разорвется. Я испытывал мучения, с которыми не сравнятся муки ада.

Однажды ночью после молитвы я вышел погулять. Не знаю, как очутился у того места, где упала Гания. И тут я лицом к лицу столкнулся с братом. Что привело его туда в этот час? Мгновение мы молчали, и вдруг я закричал:

— Не приближайся ко мне, не приближайся!

И бросился бежать от него как безумный.

Это была моя последняя встреча с братом. С тех пор я веду жизнь изгнанника и брожу из города в город.

Шейх Афаллах умолк, по щекам его текли слезы. Взволнованный рассказом, я спросил:

— Почему ты не вернешься к благочестивой жизни и не попросишь прощения у Аллаха?

Он поднял глаза и сказал:

— Судьба ополчилась на меня. Но я ей не покорюсь!

Спокойным движением он вынул из-за пазухи свирель и начал наигрывать грустную и страстную мелодию. Опьяненный ею, в самозабвении отдавался он чувству затаенной боли.

Перевод В. Борисова

Был восьмой час вечера, когда трамвай номер два отошел от остановки. В вагон вошла девушка. Она выбрала место в углу и принялась жевать смолу, разглядывая немногочисленных пассажиров. Лицо у девушки не было закрыто покрывалом. Оно казалось усталым, и даже слой дешевых румян не мог скрыть его бледность.

Заметив пассажирку, кондуктор нахмурился и подошел к ней:

— Билет…

Словно не слыша голоса кондуктора, девушка медленно расправляла и снова собирала складки своей выцветшей мулаа, из-под которой выглядывало синее ветхое платье, украшенное полинявшими узорами…

— Билет!.. Ты что, оглохла? Билет! — В голосе кондуктора появились злые нотки.

Он стоял перед девушкой, гневно глядя на нее. А она улыбалась ему заискивающей и в то же время игривой улыбкой:

— Клянусь пророком, я выйду на следующей остановке.

— Это ты обещаешь каждый день… Клянусь Аллахом, если не сойдешь, выброшу тебя из вагона…

— Твое право… Погоди, я поищу мелочь. Может, найдется!

— Одним словом, или заплати, или сходи…

Глаза девушки быстро обежали пассажиров и остановились на сидевшем напротив юноше, одетом скромно, но прилично. В руках он держал учебник.

Она склонилась к нему и, не переставая жевать, попросила:

— Вы не дадите мне шесть меллимов, эфенди? [39] Мелли́м — мелкая египетская монета. Эфе́нди — господин.

Кондуктор заворчал:

— Какая наглость… приставать к пассажирам.

Она ответила, не оборачиваясь:

— А тебе какое дело? Эфенди рад одолжить мне на билет…

Юноша улыбнулся, чуть сдвинул феску на лоб и достал шесть меллимов. Девушка посмотрела на кондуктора и торжествующе засмеялась. Кокетливо положив руки на подлокотники сидения, она сказала юноше:

— Он сумасшедший!.. Клянусь пророком, сумасшедший…

Скоро между девушкой и юношей завязался разговор…

Прошло несколько дней. Трамвай номер два направлялся к Цитадели. Он пересек мост Аз-Замалика и углубился в квартал Булак. По обеим сторонам улицы тянулись лавки и кафе, приветствуя трамвай яркими огнями витрин. Было около семи часов вечера.

Едва вагон подошел к остановке Абу-ль-Аля, кондуктор выскочил и скрылся в толпе. Через несколько минут он вернулся с двумя пирогами, от которых поднимался пар. Пироги были начинены рисом и мясом. Один пирог он дал водителю, другой оставил себе…

Трамвай медленно продолжал свой путь. Водитель и кондуктор занялись пирогами, забыв о пассажирах. Лишь время от времени на остановках слышался резкий звук рожка.

Кондуктор одолел уже полпирога, когда им овладело беспокойство: как бы контролер не застал его за этим занятием. Продолжая жевать, он прошел в первый класс [40] В египетских трамваях имеются первый и второй классы. . Он получал деньги, раздавал билеты, дул в рожок и резким голосом выкрикивал названия остановок. А запах горячего пирога с мясом и рисом опережал его, раздражая обоняние пассажиров.

Войдя во второй класс, кондуктор увидел знакомую полинявшую мулаа и синее платье с блеклыми узорами. Зубы его оскалились в улыбке. Девушка, по обыкновению, не обратила на него ни малейшего внимания. Ноздри ее вздрогнули — она с жадностью вдыхала запах горячего пирога.

Кондуктор, не успев прожевать кусок, хрипло выдавил:

— Билет…

Трамвай только что остановился на аль-Исаф. В вагон вошел феллах с мешком и направился в первый класс, но кондуктор презрительно взглянул на него и закричал:

— Эй, ты, сюда!.. Сюда!

Затем приблизился к пассажирке и решительным тоном приказал:

— А ну, выходи! Живо!

Ее глаза были прикованы к пирогу или, вернее сказать, к тому, что от него осталось… Как вкусна, должно быть, начинка и какое наслаждение испытывает этот человек, спокойно откусывая кусок пирога и, не торопясь, разжевывая его…

Голос кондуктора пробудил ее от грез:

— Ты что, не слышишь?.. Сходи!..

Девушка посмотрела на феллаха. Он сел напротив нее, вынул из кармана тряпку, развязал ее и стал пересчитывать монеты. Девушка улыбнулась феллаху, поклонилась и спросила: