Собиан Хайес - Девушка с зелеными глазами

— Не могли бы вы сказать мне ее дату рождения, чтобы она не лишилась праздника? Это будет очень печально, потому что она — сирота и мы бы хотели сделать ей сюрприз.

Она с сожалением покачала головой:

— Извини, Кэти, я не могу этого сделать. Для тебя это может показаться мелочью, но это нарушение правил конфиденциальности. Я не имею права распространять информацию о студентах.

Я встала и разочарованно поковыляла к двери. То, что меня вызвали в канцелярию, показалось мне отличной возможностью, но я все испортила, а другого способа узнать правду не было. Обращаться к ее приемным родителям было слишком опасно, потому что они могли рассказать ей о моих расспросах.

— Кэти?

Я встала, понадежнее оперлась на костыли и повернулась к ней. Миссис Райт улыбалась мне.

— Кэти, если хочешь, ты можешь спросить о дате моего рождения.

Я испугалась, не слишком ли она заработалась или что-нибудь подобное, но она хитро мне подмигнула.

— Видишь ли, одна из новых студенток и я родились в один месяц, но только я уже в конце, а она в самом начале.

Ее хитрость было несложно понять, и я улыбнулась от уха до уха. С ее стороны было очень остроумно обойти правила таким способом.

— Когда же ваш день рождения, миссис Райт? — улыбнулась я.

Она скрестила руки.

— Ой, спасибо, что спрашиваешь, Кэти. Двадцать девятого июня.

Я рассыпалась в благодарностях, а она придержала дверь, чтобы я могла выйти. Значит, Женевьева должна была родиться 1 июня и наши дни рождения разделяло всего четверо суток. Это подкрепляло мое предположение, что наши мамы могли быть в одном и том же роддоме. Я не приблизилась к разгадке тайны, но новая информация обеспечила еще одну путеводную нить, и это уже было кое-что.

Меня ожидало еще одно испытание. Рано или поздно мне придется столкнуться с Мерлином, и мне нужно смириться с этим, потому что сейчас я слишком нервничала и в животе у меня порхали бабочки. Но мое сердце все равно подскочило, когда во время обеда он вошел в кафетерий и наши взгляды немедленно встретились. Он жалко улыбнулся мне, и у меня перехватило дыхание, потому что он выглядел таким красивым и умирающим от тоски. Мне в голову пришли все эти черно-белые фильмы, где героя и героиню навсегда разлучают обстоятельства, и они смотрят друг на друга глазами, полными непролитых слез, но они должны быть храбрыми, и вся сцена становится просто душераздирающей, когда поезд печально отходит от перрона, и тут начинает играть грустная музыка…

«О боже, Кэти Риверз, ты неисправимая идиотка».

После занятий я ждала Нэт на крыльце у автоматических дверей. Она настаивала, чтобы меня подбросила до дома ее мама. Я втиснулась в самый угол, чтобы в меня никто не врезался и не сбил с ног. Я пробыла одна ровно минуту, а затем рядом уже оказалась Женевьева. Она развела руки в стороны, перегораживая мне путь, будто с целью помочь. Был ясный погожий денек, и мы стояли лицом к лицу на ярком осеннем солнце. Я замерла, как кролик перед удавом, и не могла отвернуться. Чуть в стороне от носа у нее виднелся практически незаметный шрамик, и я смущенно потрогала такой же у себя, ощутив маленькую неровность на коже: я получила его, упав с качелей, когда мне было лет десять. Женевьева сдвинула рукой челку с глаз, и я заметила у нее на ладони четкий узор из веснушек, похожий на звезду. У меня была похожая отметина, но на другой руке, и мама говорила, что это счастливый знак.

Я не видела ее неделю и почти забыла это неприятное чувство. Сегодня оно представляло собой интересное сочетание: ликование с примесью злорадства, настоянное на волнующем предвкушении.

— Как жаль, что тебя не было на вечеринке, она была просто потрясной.

— Ничего страшного, Женевьева, все равно ничего нельзя было поделать. Было очень мило с твоей стороны организовать ее для Нэт. Она была в экстазе.

— Да, была. — Женевьева разглядывала свои ногти так, будто собиралась их поточить. — Я уже отбила у тебя подруг, и остался только один человек.

— Ты имеешь в виду Мерлина?

Она равнодушно пожала плечами.

— Он что, еще ничего тебе не рассказал?

— Не рассказал что?

— Мерлин приходил навестить меня перед каникулами, и так вышло, что… я ушла от него.

Она медленно проговорила.

— Ты хочешь сказать, что рассталась с ним сама?

— Спроси его, если не веришь мне.

Она подумала несколько секунд над моими словами и даже высунула кончик языка.

— Ты имеешь в виду, он хотел уйти сам, но ты опередила его, чтобы сохранить лицо?

— Вовсе нет, — поправила я ее. — Наоборот, он хотел проводить со мной больше времени, а я словно стала задыхаться.

Она пропищала голоском маленькой девочки, захлебываясь от сарказма:

— Может быть, если бы ваша с ним романтическая ночка удалась, все сложилось бы по-другому. Но теперь мы никогда уже не узнаем.

Я придвинулась ближе к ней, широко улыбаясь, и приторным тоном произнесла:

— Ну что ж, теперь он весь твой, и все будут знать, что ты просто заменитель, суррогат и оказалась на чужом месте лишь потому, что мне он был больше не нужен.

Лицо Женевьевы представляло собой забавную картинку, когда она попыталась контролировать эмоции, а я словно всаживала нож все глубже и глубже.

— А он уже не кажется таким привлекательным, да, Жен? Наслаждайся, пока можешь.

На какое-то время мне показалось, будто я действительно задела ее, но она засмеялась так, что меня пробрал холодок.

— Он никогда и не был твоим, даже на секунду. Это я позволила вам быть вместе, потому что это меня устраивало…

— Сделаю вид, что поверила.

Она тоскливо вздохнула и посмотрела в голубое небо.

— А я сейчас могла бы столкнуть тебя… Маленький толчок, и все подумают, что ты оступилась. Неосторожная маленькая Кэт стояла на лестнице вместо того, чтобы поехать на лифте.

Я действительно неосторожно сама завела себя в западню, по привычке выйдя на крыльцо вместо того, чтобы спуститься на лифте к самому тротуару.

— Какое это было бы облегчение, — прошептала она.

— Ты даже не можешь вести свою собственную жизнь, — бросила я вызов. — И тебе захотелось отнять мою. Разве это не жалкое зрелище?

Она покружила в воздухе рукой, будто писала что-то.

— Потребовалось всего несколько мазков кисти, и ты уже полностью исчезла.

Она имела в виду картину? Она не продолжала, и я вопреки здравому смыслу надеялась, что Мерлин не показывал ее Женевьеве. Я ступила вперед, быстро взглянула вниз, у меня закружилась голова. Я почувствовала себя беспомощной, одновременно ощущая тяжесть в руке и холод стекла и металла. Я споткнулась и схватилась за куртку Женевьевы, что предоставило мне бесценную возможность, которую я ожидала. Кулон плавно проскользнул в ее карман, и я выпрямилась, тут же почувствовав себя спокойнее.