Светлана Новокрещенова - Перестраховка

— Не могу обещать, что приду, — сказала Берта, — но от души желаю тебе занять первое место.

— Не, первое мне не светит. Тренер говорит, что езжу я красиво, ну, полет высокий, повороты с пылью и все такое, но из-за этих эффектов теряю скорость. Самое большее, что я могу взять, это серебро.

— Не беда. Мне, например, серебро нравится даже больше, чем золото, — успокоила Берта. — У меня есть такое миленькое серебряное колечко…

— Нам вообще-то медалей еще не дают. Просто грамота за второе место, — признался Сашка. — Но если бы давали, я бы принес ее вам. А вы могли бы сделать из нее то, что вам нравится.

— Спасибо. Ты настоящий мужчина.

— Я тоже так считаю. А вот моя мама говорит, что у меня от мужчины еще только одна деталь.

Я погрозила сыну пальчиком.

— Ой, извините, — опомнился он. — Я вам в воскресенье позвоню, расскажу, как проехал. Ладно? Бай.

Когда сын положил трубку, я прочла ему небольшое наставление о том, как следует маленькому мальчику разговаривать с взрослой тетей. Но, думаю, не многие пункты моей лекции отложились в бедовой Сашкиной голове.

— Вы умеете плавать? — после очередного отчета с очередным «нет» спросил Олег Петрович.

— Могу, — пожала я свободным от трубки плечом.

— Моя жена записалась в бассейн. Вам должно следовать за ней, — заявил подозрительный муж.

Что ж, бассейн так бассейн. В субботу, загрузив в сумку необходимые причиндалы, я отправилась в спортивный комплекс. Берта там была по расписанию, я по заданию. МХ тоже не заставил себя долго ждать. Когда мы вышли из душевой, он был уже в воде. Просто без синего пальто и авто я не сразу его узнала. Как и Берта. Перед тем как спуститься в зеленую от хлорки воду, она сняла резиновые сланцы. От неловкого движения на мокром кафеле Берта поскользнулась, но удержалась, а шлепанец упал в воду. Наш МХ, как субмарина, всплыл прямо возле поручней. Словно только и ждал, как Берта начнет ронять в бассейн предметы гардероба. Она ахнула от неожиданности и узнавания, а он протянул ей обувку. Не дожидаясь благодарностей, МХ нырнул, выгодно мелькнув мускулистой спиной, и исчез в мутно-зеленых водах. Берта опять обулась, отошла к трибунам и опустилась на холодную мраморную скамью. В задумчивости она просидела минут десять. Скорее всего, прикидывала, что означают эти знаки внимания и как ей реагировать на них. Но в том-то и дело, что мужчина ни на чем не настаивает! Не знаю, что пришло ей в голову, спустившись с воду, глубже одного метра, она заплывать не решалась. Когда Берта плескалась возле бортика, к ней подгреб МХ. Мне бы оказаться рядом, да не судьба. Плаваю я куда медленнее, чем соображаю. Пришлось довольствоваться подглядываньем из-за стартовой тумбы. Он что-то сказал. Она серьезно выслушала, переспросила, он ответил, она что-то сказала, он кивнул и отчалил. Почти одновременно они вышли из воды и невозмутимо прошествовали в душевые мимо инструктора, обеспечивающего безопасность нашего заплыва. Выражение их лиц было столь красноречивым, что инструктор понимал — им надо. Когда же настал мой черед обойти инструктора, тот встал у меня на пути и начальственно спросил:

— Куда вы, девушка? До конца сеанса еще 35 минут.

Я и сама не знала — куда, ибо планы парочки остались для меня загадкой, но до каких-то пределов я могла их сопровождать. А для этого надо избавиться от инструктора. Я сделала «деревянную» ногу и пояснила:

— Ногу свело.

— У этих любителей все не слава Богу, — проворчал инструктор и посторонился. Он привык к беспрекословному подчинению дисциплинированных спортсменов.

Берта уже покидала душевую, когда туда вошла я. Наскоро смыв с себя хлорку, я последовала за ней в раздевалку. Стоя в кабинке, я слышала, как Берта сушила волосы феном. Я накидывала на себя одежду, как солдат, поднятый по тревоге. Как только шум аппарата утих, я выбралась из кабинки, сунула на полторы минуты голову под колпак фена (сушить мои розовые перышки куда быстрее, чем шикарную гриву Берты) и выскочила в холл. Там — уже никого. Я — на улицу. В пестрой толчее я разглядела полупальто Берты из некрашеной альпийской шерсти. Рядом в короткой кожаной куртке, какие носят парни в американских ВВС, и джинсах «Джордаш» бывалого вида шел МХ. Глядя на его сексуальные тылы, я вспомнила: «Приходи ко мне на хаус в тертых джинсах Леви Страус». Интересно, где они припаркуются сейчас? Они пересекли улицу и скрылись в дверях кафе «Черный кофе». Выскочив из бассейна, как пробка из шампанского, Берта не очень-то торопилась в теплое семейное гнездо, к мужу под крылышко.

У резидентов цивилизованных стран есть правило: не мотать за собой «хвост» голодным. Поэтому агент нет-нет да и заскочет в какой-нибудь ресторанчик. Вот и мои поднадзорные тоже как чувствовали, что после заплыва я проголодалась невероятно. Хотя вряд ли они думали обо мне. И вообще я напрочь выпала из их поля зрения. Берта и МХ устроились друг против друга в углу уютного зала, поэтому я взяла чаю, пару краковских коврижек и расположилась за углом стойки, у самого входа в кухню кафешки. На дне моего стакана было написано: «БОР. Сделано в России». Вот из-за этого БОРа я и вела наблюдение.

Заседание у них длилось долго. Пусть подгорит у меня именинный пирог за пять минут до прихода гостей, если на повестке дня у них не стоял вопрос «Объяснение в любви». Они ворковали и ворковали, а я все пила и пила свой чай. И когда я начинала подозревать у себя водянку, Берта стала прощаться. МХ, как истинный джентльмен, встал. Берта покачала головой, мол, провожать не надо. Он покивал: да, мол, конспирация. Она ушла. Он закурил, вынул из нагрудного кармана какие-то листки, согнул их пополам, разорвал, еще раз согнул, разорвал. Эй, ты задумал заняться оригами? Давай быстрее, меня чай переполняет и в другое место зовет. МХ отправил клочки в пепельницу, чиркнул зажигалкой. Дебелая барменша косо зыркнула на костерок, и МХ быстро локализовал очаг возгорания. Потом он выпил крепкого кофе и был таков.

Не будь я Лизой Троян, если не узнаю о содержании сожженных бумаг. На мое счастье, в пепельнице еще кое-что осталось нетронутым огнем. Проходя мимо интересующего столика, «качнулась», свалила пепельницу. Сделала в сторону барменши виноватую улыбку и переместила пепел с пола в свой карман.

Дома я сложила нехитрую мозаику из останков кремированного документа. Фирменный бланк, название организации не читается — опалено огнем. Зато из фрагментов текста складывались фразы, суть которых мне знакома. Это был договор на оказание услуг частного детектива. На днях Самыкин с моим агентством подписал такой же. Вот и дата, подпись клиента Самыкина. Данные о МХ не сохранились. Так и останется для меня Мистером Икс. Зато просматривались кое-какие циферки, судя по их количеству, номер мобильного. Запоминается легко: 1812 — год крушения надежд Наполеона и 19… ну, неважно какой — год моего рождения.