Андрей Брыжинский - У любви краски свои

— Тэ-экс, и почему до сих пор молчите?

— А-а, — махнула рукой Праксина, — толку-то? Что, замену им найдете? Не верится. Откуда? Ломаный грош корысти от ругачки с ними.

— Погоди вот, пойду нагоняй дам им, креста на них нет, — зажигается Паксяськин. — Где пасут сегодня?

— Пастбище у них одно: под горой, а затем — к речке, ежедневно этим маршрутом ходят, и луг уже весь истоптан, — недовольно сообщает Праксина.

— Сейчас же поехали туда, Саша. Я такую взбучку им дам, до конца дней своих помнить будут.

Коров, на самом деле, заметили около Сияны. И времени было не так много, надо было еще где-то попастись скотине на травке, коровы же «отдыхали» у речки. Из пастухов находился здесь только один.

— Почему так рано загнали их сюда?! — громко закричал на пастуха председатель колхоза. — Где твой напарник?

— Корова провалилась в торфяную яму. Никита побежал туда. Кто знает, вытащит или нет. Я вот стадо караулить остался. Не успеваю туда-сюда бегать.

— Вижу, как стараетесь, олухи царя небесного. Где бродят коровы: по торфяникам, ямам — ничегошеньки не волнует вас. Вот пропадет хотя бы одна из них, все до копеечки заплатите! — И уж несколько более спокойным тоном Паксяськин спросил: — Где провалилась корова?

— Да вон, недалеко отсюда, — пастух кивнул головой в сторону лесочка.

Около торфяной ямы увидели размахивающего прутом второго пастуха. Ругаясь семиэтажным матом, он орал на корову. Видимо, таким образом пытался выгнать ее из ямы.

«Нет, самой вряд ли выбраться», — подумал Паксяськин и обратился к шоферу:

— Саша, есть у тебя веревка? Втроем, возможно, и вытащим.

Долго не раздумывая, Саша подошел к багажнику, нашел там веревку, скинул с себя штаны, рубашку и в одних трусах спустился на дно ямы, попытался просунуть под животом коровы веревку. Один конец держал Иван Егорович, за второй, как только Саша осуществил задуманное, ухватился Никита.

Корова уж, почитай, была на берегу, когда Иван Егорович вскрикнул от сильной боли, пронзившей левую сторону груди. С судорожно прижатой к груди рукой упал на землю.

Саша от испуга вначале не знал, что и делать ему. С Никитой осторожненько отнесли Ивана Егоровича в машину, уложили на заднее сидение. Никита сел с председателем колхоза рядышком, приподнял голову Паксяськина к себе на колени, одной рукой придерживал его, чтобы тот не свалился.

Машину в районную больницу Саша вел осторожно, чтобы было как можно меньше тряски.

После врачебного осмотра Саше с Никитой объяснили:

— Инфаркт, больного в реанимационную палату отправили. Пока жив. Что будет дальше — время покажет.

— От нас чт-то-н-нибудь нужно? Ч-чем можем помочь? — заикаясь, спросил Килейкин.

— Пока ничего, — успокаивающе объяснил врач, — все, что необходимо, сделаем сами. Отпустит болезнь — его счастье. Скрывать не буду: состояние больного тяжелое.

Саша с Никитой грустные, с понурыми головами вышли из больницы, сели в машину и поехали в Лашмино.

«Пора бы уж и появиться, видно, дела непредвиденные задержали», — прикидывает про себя Петя. Сам все посматривает на наручные часы. Порой приложит их к уху: не остановились ли. Петя и не припомнит, когда с таким волнением приходилось ему ждать любимую на условленном месте встречи. Хотелось как можно быстрее увидеть Наташу и сообщить ей о своей огромной радости. Сегодня вручили ему диплом, где было написано: Петр Иванович Паксяськин с отличием закончил сельскохозяйственную академию имени К.А.Тимирязева. Теперь лашминский парнишка — ученый-агроном. Во время вручения диплома декан также сказал Паксяськину: как отличника ученый совет академии рекомендует его в аспирантуру.

Петя с Наташей всегда встречаются у памятника Пушкину. Это их излюбленное место. Совсем недалеко от этого памятника они и познакомились.

Вспомнился Пете незабываемый тот день, и посветлело на душе.

Три дня оставалось до праздника Октября. На улице было солнечно. Пусть уже порой и прохладно становилось, по утрам заморозки, но днем еще было тепло. После занятий Паксяськин решил прогуляться по красивым московским улицам, немного развеяться. Не доходя до памятника Пушкину, увидел идущую навстречу девушку. На ней был темный кожаный плащ, через левое плечо перекинута сумочка. Густые русые волосы, на солнце отливающие золотом, касались плеч. Поравнявшись с ней, Петя отметил ее милое лицо. Узкие, словно лунный серп, брови, теплый взгляд крупных, глубоких глаз. Красота девушки поразила его. Встретились взглядами, незнакомка улыбнулась пристально всматривавшемуся в нее прохожему.

Петя и сам не заметил, как по-эрзянски выдохнул:

— Шумбрат, мазыйка! Здравствуй, красавица!

Вдруг девушка остановилась и, лукаво улыбнувшись, сказала:

— Шумбрат-парт теть, аля! Привет, привет тебе, добрый молодец! — и засмеялась.

Паксяськин опешил, встал, как вкопанный, глаза расширились от удивления, не может отвести их от девушки. Чего другого, но этого никак не ожидал услышать: в центре Москвы, где снует столько людей, нежданно-негаданно встретилась ему эрзяночка.

— Т-ты… эрзянка?!

— Представь себе. — И добавила: — Думал, за иностранца приму по речи твоей?

— Неверо-оя-ятно, — качает головой Петя. — Ты коренная москвичка?

— Нет, я из Сибири. Там родилась. Маленькой еще, шестилетней, родители привезли сюда.

Смотрит Петя на девушку и никак не наглядится, так понравилась она ему. Его даже робость какая-то обуяла вдруг: вот возьмет и сейчас же уйдет от него такая красавица, долго не задержится рядом. Та же, наоборот, и не думала уходить. Отошла немного в сторону от идущей толпы, чем дала понять: у нее также появилось желание продолжить беседу с парнем.

— А я из Мордовии, — начал рассказывать Петя. — Есть там такая речка Сияна, на ее берегах раскинулось село Лашмино. Родился, жил в тех местах. После армии вернулся туда же. Два года работал на тракторе. Теперь вот в сельхозакадемии учусь. Вот, кратко и вся моя жизнь как на ладошке развернулась. — Немного помолчал. — Не прогонишь, если немного провожу тебя?

— Попробуй, — улыбнулась девушка.

— Давно на родном своем эрзянском языке ни с кем не разговаривал, хочется побалакать. Только давай сначала познакомимся. Со дня рождения меня Петром величают! — и первым протянул свою руку.

— Шустрый, видать, ты парень… — все с той же милой улыбкой смотрит на Петю девушка. Тот ждал, что о себе скажет незнакомка. — Зовут меня Наташа. Как и ты, учусь, только в консерватории.

И вот уже они медленно шагают по залитой лучами солнца улице, мирно беседуя. Петя проводил Наташу до дома. Договорились встретиться и завтра, у того же памятника…

И сейчас вот снова ждет не дождется девушку, разные будоражащие мысли лезут в голову: «Почему никак не идет? Не случилось ли уж чего?»