Елена Колина - Про что кино?

Алена засмеялась, заплакала, засмеялась. Не приняты между ними глупые высокие слова, язык не поворачивался произнести «я навсегда тебе благодарна», а Виталик так гениально все повернул, что ей ничего не нужно говорить. Вот только одно… Виталик — болтун.

Бедный Виталик, как ему хотелось рассказать о своей виртуозной операции! Тане, чтобы увидеть ее восхищенные глаза, Леве, чтобы получить очко в подспудном с ним соревновании, кто умней, кто взрослей… ну хотя бы Арише, чтобы насладиться ее благодарностью и любовью.

— Жутко обидно, что никто никогда не узнает, какой я молодец!.. Знаешь что? Я на золотой свадьбе прошамкаю Арише на ухо? — спросил Виталик и сам себе ответил: — На золотой свадьбе можно. Ариша будет такая старая, что все равно не услышит.

Дальше — еще проще.

Весь июль Светлана нервничала. Виталик сказал, что будет назло Михаилу Ивановичу поступать на актерский. Она была уверена, что в театральном все пройдет гладко, Виталик свой мальчик, и все знают, что талантливый, но если вдруг осечка и — не поступит? В июле Виталику исполнилось восемнадцать — из-за постоянных переездов отдали в школу с восьми, — ей придется умолять мужа решать проблему с армией. Светлана видела картинку так четко, словно смотрела кино: она плачет, умоляет, лепечет что-то о болезненности Виталика, муж равнодушно говорит: «Не ври! Я служил, и он пусть отслужит…» Бр-р!

Светлана нервничала, злилась — она от Виталика устала. В университет экзамены в июле, и те, кто уже поступил, отмечали поступление у Виталика, а те, у кого экзамены в августе, отдыхали от занятий у Виталика. Весь июль продолжались детские пьянки. Светлана срывалась из дома по звонку соседей, как-то раз пришлось уехать из гостей, однажды с премьеры в Доме кино, торопилась, в бешенстве проехала на красный свет — раз уж несется по звонку, как «скорая помощь».

И даже, как выразился Михаил Иванович, «финт ушами» — между пьянками Виталик зашел на журфак и сам поступил — даже это не принесло облегчения. После поступления на журфак началась уже сплошная гульба. Виталик сказал, что после журфака будет заниматься кино, а Светлана сказала: «Вот и хорошо, Михаил Иванович поможет», а Михаил Иванович сказал: «У парня шило в заднице, ты за ним будешь то по девкам, то в вытрезвитель. Добегаешься. Мне такая жизнь, чтобы ты взад-вперед бегала, не нужна… Кино… какое кино, он у тебя раньше сопьется», а Светлана сказала: «Почему у меня?!..» Вот такое кино.

Светлана услышала — ему не нужна такая жена. Она знала, что говорят о ней в театре: что в первом браке она пела, а во втором «ты все пела, это дело, так поди же попляши». Да, она пляшет под его дудку, но ведь другого мужа не будет. Ей уже даже не сорок — ей за сорок.

Исчезнувшая из коллекции обезьяна-скрипач оказалась последней каплей. Михаил Иванович воспринял это как обдуманное преступление, а Светлана как детскую шалость в ряду других шалостей Виталика, — идиот, придурок, стянул обезьяну, какая наглость! На вопрос, где статуэтка, Виталик пожимал плечами — исчезла, испарилась, и, глядя в невинные глаза сына, Светлана поняла: ситуация выходит из-под контроля, Виталик становится проблемой. На кону ее брак, ее положение.

Конечно, это было неординарное, совершенно оперное, даже, пожалуй, опереточное решение — женить непутевого сына, но Светлана и была человеком неординарных решений, и ко всему в своей жизни она относилась как к ситуации, в которой необходимо минимизировать энтропию, — и к Виталику отнеслась как к ситуации.

Сомневалась ли Светлана, хотя бы раз проснулась в холодном поту с мыслью «как страшно играть чужой судьбой», хотя бы раз назвала себя циничной, эгоисткой, плохой матерью? Была ли у нее хотя бы одна честная минута, когда человек говорит себе осуждающе «ай-ай-ай», затем оправдывает себя и идет своим путем, но все-таки он на мгновение испугался — боже, что я творю?.. Светлана на этот вопрос ответила бы — ну вот еще, просыпаться! Да и что плохого в том, что она придумала?! Если бы эгоист внезапно осознал, что поступает эгоистично, он не был бы собой, а Светлана всегда была собой уверенно и ярко. Никаких, даже мгновенных угрызений совести за то, что задумала принести Виталика в жертву своему удобству, она не испытывала, напротив. Брак продлится, пока Виталик не окончит университет. В самом опасном для мальчика возрасте, вместо того чтобы бегать и попадать в истории, он будет иметь дома женщину, которая привлечет к себе весь его сексуальный интерес. Будет присмотрен, накормлен, обихожен. Разве не все мамы желают того же — безопасности сына и собственного спокойствия? Просто не у всех такой ясный трезвый ум, как у нее. За умение не сдаваться неприятным обстоятельствам, управлять своей жизнью Светлана любила себя еще больше, радостно удивляясь своей находчивости, чуть ли не приплясывая мысленно — ай да Светлана, ай да молодец! Все время с тех пор, как Светлана придумала, в ней бурлило веселье… действительно, просто клуб веселых и находчивых.

Ключик к разрешению ситуации был у нее в кармане — Ариша. Милая, нежная, обожает ее и любит Виталика, дочка большого начальника, — Смирновы возьмут Виталика в семью и будут лепить из него то, что им нужно… На первый взгляд ключик был у нее в кармане. Аришей, милой, нежной, командуют все кому не лень: родители, Виталик, сама Светлана. Ариша — не то. Нужно совсем другое. Светлана так и думала: «не то», «другое» — в среднем роде.

…А как же «любимый ребенок», «лучшая подружка»? Спрашивать Светлану, не жаль ли ей Аришу, смешно, нелепо. Ариша уже не была в списке действующих лиц, во всяком случае, в первом составе, лишь во втором, а какой режиссер, готовя премьеру, думает о втором составе?

Еще одно неординарное решение: Светлане требовалась невестка-кошмар, девушка из ночных кошмаров всех без исключения мам мальчиков из хороших семей, провинциалка-охотница за пропиской, опытная, старше сына. Та, что будет женой-нянькой, как в детском стихотворении: «Приходи к нам, тетя Лошадь, нашу детку покачать».

Охотниц за ленинградской пропиской, или пусть не так жестко, провинциальных барышень, мечтающих о Ленинграде, пруд пруди, они подстерегали хороших ленинградских мальчиков на каждом шагу, учились с ними в институте, заманивали в общагу, сидели рядом в кино и даже знакомились на улице. Но как ни смешно, главный вопрос у матери с нестандартным желанием женить сына на провинциалке — где ее взять? У Светланы и знакомых таких не было, чтобы жили в Ленинграде на птичьих правах, без прописки.

Хитроумная Светлана поинтересовалась у мужа, работают ли на «Ленфильме» иногородние, получила ответ: «Да, в монтажном цехе, хороших монтажниц мало». И все образовалось, быстро, почти мгновенно, и претенденток было несколько. Конечно, это не было как в комической опере, Светлана не проводила конкурса невест, не вызывала девушек по очереди, не просила их спеть или пройтись в танце.