Марси Дермански - Плохая Мари

— Нам нужно позавтракать, — сказала Мари. — Ты хочешь есть?

Кейтлин помотала головой.

— А я хочу, — упорствовала Мари.

— Собачка меня лизнула, — улыбнулась Кейтлин.

— Я хочу попробовать лучшие круассаны во Франции, — объяснила Мари. — Да. Вот чего я хочу.

Они пошли дальше. Завернули за угол, прошли еще одну вымощенную булыжником улицу, на которой не было магазинов, но были старинные и очень красивые дома. Параллельно тротуару тянулась полоска газона с цветочными клумбами. Мари понятия не имела, где они находятся. Она видела Эйфелеву башню, но не могла сказать, далеко та или близко. Где же музеи, о которых говорила французская актриса, или эти знаменитые сады? Все, что знала Мари, — это то, что они все больше и больше удаляются от квартиры французской актрисы. Интересно, долго ли проспит Бенуа — если ему удастся поспать — после того, как закончит трахаться со своей французской актрисой? Может быть, он слышал, как они уходят, а когда проснулся и увидел, что их нет, бросился за ними вслед? С каждым шагом, отделявшим ее от квартиры французской актрисы, Мари чувствовала, что все больше становится самой собой. Такая Мари ей нравилась. Мари, которой плевать на будущее, которая ни о чем не беспокоится. Мари, которая берет то, что предлагает ей жизнь. И не оглядывается назад. Кейтлин была счастлива. Они гуляли, как в прежние времена. Как будто были не в Париже, а в Нью-Йорке и ничего не изменилось. В Нью-Йорке они тоже все время слышали иностранную речь. Мари и Кейтлин прошли еще один квартал, а потом еще один, свернули направо и еще раз направо. Пейзаж изменился, и название улицы было другое. Мари увидела уличный рынок и фонтан. Посередине площади, возле рынка, французские дети плескались в фонтане, играли и брызгались водой.

— Я хочу, — сказала Кейтлин и нагнулась, чтобы снять туфли.

— Подожди немного, — попросила Мари. — Сначала завтрак.

Она сама удивилась своему серьезному тону. Мари — взрослая, она отвечает за Кейтлин. Она решает, что делать, потому что теперь уже знает, что нужнее Кейтлин. Или, может быть, Мари просто самой хотелось поесть. И выпить кофе.

Она нашла кафе на площади и заказала кофе и круассан. Все по-английски. Во Франции. Это доставило ей огромное удовольствие.

— С молоком? — спросила официантка, тоже по-английски. Конечно же во Франции говорят по-английски. Как и в Мексике. Разница небольшая.

— Да, — сказала Мари. — В пиале, пожалуйста.

— Молоко в пиале?

— Кофе.

Еще Мари заказала молоко для Кейтлин. В стакане. И еще один круассан. И фрукты. Фруктовый салат. И все по-английски. И все это им принесли, вместе с тремя видами джема, которые Мари не заказывала, и шоколадно-ореховой пастой.

Мари макала свой круассан в кофе, как всегда делал Бенуа Донель, и была абсолютно счастлива. Хотя, конечно, было бы лучше, если бы Бенуа Донель был рядом и разделил с ней удовольствие от первого кофе и круассана в Париже. То, что Мари пришлось уйти от него, было все же грустно. Они не продержались вместе и дня. Ни одного-единственного дня. Но что еще ей оставалось делать? Она все еще видела эту картинку: руки Бенуа в волосах французской актрисы, член стоит. Кейтлин обмакнула пальцы в баночку с джемом и облизнула их.

— Нам нравится во Франции, — сказала Мари. — Oui?

Кейтлин покачала головой:

— Нет. — Но тут же передумала: — Уи-и-и-и!

Джем Кейтлин понравился, и Мари позволила ей есть руками. Круассан девочку не заинтересовал, но молоко она выпила. Она уже совсем хорошо пила из стакана, чашка с носиком была ей не нужна. Кейтлин заметно выросла. За тот месяц, что они провели вместе, она прибавила пару сантиметров, волосы тоже стали длиннее. Она улыбнулась Мари во весь рот. В волосах у нее был джем. На носу тоже. И на желтой футболке в цветочек.

— Посмотри на себя, Фасолинка.

Мари до конца не верила, что ушла от Бенуа Донеля и забрала с собой его дочь. Сам Бенуа мог отнять Кейтлин у своей жены, но Мари не имела права забирать девочку у отца. Это было незаконно — должно быть. Но Мари не могла уйти из квартиры французской актрисы без Кейтлин. Она не могла себе представить жизнь без Кейтлин.

Круассан, во всяком случае, был великолепен. Более воздушный и рассыпчатый, чем все, что Мари доводилось пробовать раньше. Вкус у него был мягкий и сливочный. И кофе тоже был прекрасный. Когда официантка подошла снова, Мари заказала еще один.

— Ты будешь есть свои фрукты? — спросила она у Кейтлин.

Кейтлин отказалась, и Мари с радостью съела фруктовый салат. Клубника во Франции была мельче. Она подумала, что стоит уговорить Кейтлин, чтобы она попробовала хотя бы одну ягоду, что они очень вкусные, но вместо этого съела все сама. Одну ягоду за другой. Просто не могла удержаться. Мари никогда еще не ела такой вкусной клубники. Это был восторг.

— Привет, Кейтлин, — сказала Мари, улыбаясь. Пальцы Кейтлин были перепачканы джемом.

— Привет, Мари.

— Привет, Фасолинка.

— Привет, Мари.

После завтрака надо будет чем-то заняться, куда-то пойти. Все вещи Кейтлин, несколько полных чемоданов, которые в спешке уложил Бенуа Донель, находились в квартире Лили Годе. Мари взяла только дорожную сумку Кейтлин и свой рюкзак, а все остальное оставила. Теперь Мари жалела, что не захватила коляску Кейтлин. Пару мягких игрушек. Элмо. Отца Кейтлин.

— Чем ты теперь хочешь заняться? — спросила она Кейтлин.

— Я хочу смотреть морских львов, — сказала Кейтлин.

Мари кивнула. Это было очень правильно. Символично. Когда требовался мудрый совет, она всегда могла положиться на Кейтлин.

— Как ты стала такой умной? — спросила Мари.

Кейтлин улыбнулась.

— Мы пойдем в зоопарк, — постановила Мари. В Париже должен быть зоопарк.

— Где мамочка? — спросила Кейтлин.

— Мамочка? — Мари задержалась с ответом всего лишь на секунду. — Мамочка в офисе.

— Посмотри на мои пальцы, — сказала Кейтлин.

Ее руки были липкими от джема. Она размазала джем по руке Мари.

— Красный, — заметила Кейтлин.

Мари слизнула джем с руки и чмокнула Кейтлин в нос. Кажется, Кейтлин вполне устроил ее ответ. То же самое было в аэропорту. Она не скучала по матери, просто хотела знать, где та находится.

— Папочка тоже занят, — сказала Мари. — Он с французской актрисой.

— Вон он, — сказала Кейтлин. — Вон папочка.

Кейтлин показала пальцем — и там действительно был Бенуа Донель. Его лицо было багровым и блестело от пота. Рубашка расстегнута и не заправлена в брюки. Увидев их, он согнулся пополам, уперев руки в бедра, и попытался перевести дыхание. Его ноги дрожали. Он несколько раз открыл и закрыл рот, но явно не мог произнести ни слова.

— Ну конечно, — с трудом выговорил он наконец. — Конечно. Bien sûr. [28] Конечно ( фр. ). Вы завтракаете. Не о чем беспокоиться.