Марси Дермански - Плохая Мари

Мари просунула палец под тоненькую бретельку своей майки и спустила ее с плеча, глядя прямо в глаза Бенуа.

— Хочу купаться! — снова завопила Кейтлин.

— Знаешь, — медленно сказал Бенуа, — а идея совсем неплохая. Может быть, ванна — это как раз то, что нужно.

— Ванна, — повторила Кейтлин. — Да, да, да, да, да.

— Кейтлин и я любим принимать ванны вместе, — сказала Мари.

— Это я уже знаю, — ответил Бенуа. — У меня в памяти, — он дотронулся до лба, — осталась одна прекрасная картинка.

— Поэтому ты сейчас здесь? — спросила Мари. Она заранее знала ответ, но все же хотела быть абсолютно уверена. Хотела убедиться окончательно перед тем, как она войдет в ванную и снимет с себя свои немногочисленные одежки. Три недели добродетели окончились. Мари чувствовала огромное облегчение. — Из-за картинки в твоей па мяти?

— Разве это не очевидно? — спросил в ответ Бенуа.

Мари протянула руку, и Бенуа поднял ее со стула.

— Перестаньте разговаривать, — потребовала Кейтлин.

Мари наклонилась и взяла ее из рук Бенуа. Через неделю эта умненькая, забавная, невыносимая, хорошенькая, прелестная малышка будет жить другой жизнью, отдельной от Мари. Кейтлин ничего не знала о королевском повелении своей матери. Она понятия не имела о событиях, которые вот-вот должны произойти в ее судьбе. Ее мнения никто не спросил.

Мари не хотелось думать о расставании с Кейтлин.

Она хотела Бенуа.

Она хотела обнимать его обнаженное, скользкое от мыла тело, гладить его спутанные влажные волосы. И чтобы он читал ей вслух. «Вирджини на море».

— В ванну, — сказала Мари.

Она понесла Кейтлин в ванную, словно ничего особенного не происходило. Бенуа пошел за ней, слегка обнимая ее за талию сзади.

Ванна была большая и глубокая, но когда в нее залез Бенуа Донель, она показалась Мари меньше. Кран был вделан в стену по центру ванны. Мари и Бенуа устроились на противоположных концах, Мари согнула свои длинные ноги и вытянула их поверх его ног. Кейтлин была между ними, и они передавали ее друг другу, словно резиновый мячик.

Кейтлин была в восторге. Она смеялась без перерыва. Когда девочка оказывалась в том конце, где лежала Мари, Мари нежно ласкала ступней член Бенуа. Он щекотал внутреннюю сторону ее бедра большим пальцем ноги.

— Еще! — визжала Кейтлин. — Еще! Еще!

После купания Мари отнесла Кейтлин в ее комнату и уложила спать.

— Я очень, очень устала, — серьезно сказала Кейтлин.

— Ложись и спи, — предложила Мари. — А когда ты проснешься, я буду рядом.

Она поцеловала Кейтлин в мокрую макушку. Может быть, она укладывает ее в последний раз. Нужно запомнить этот момент. Если у Эллен есть хоть какие-то мозги, она не будет сидеть в офисе до самого конца рабочего дня. Но это вряд ли. Эллен не способна уйти с работы раньше точно так же, как в школе она не способна была прогулять урок. Мари вдруг захотелось найти свою одежду, завязать покрепче шнурки на кедах и уйти, уйти прямо сейчас, пока автор «Вирджини на море» ждет ее в спальне.

Уйти, пока все не началось.

Это было не то же самое, что побег в Мексику.

Нет. Совсем не то же самое.

— Спи, — повторила Мари. И изумилась, когда Кейтлин заснула почти мгновенно.

Она никогда не засыпала так быстро. Мари смотрела, как поднимается и опускается от дыхания ее маленькая грудка, и удивлялась тому, как удачно все складывается. Кейтлин будто помогала ей. Непостижимым образом она организовала день так, что он идеально соответствовал целям Мари. Мари чуть ослабила пояс халата, роскошного красного шелкового кимоно Эллен, на которое она положила глаз еще пару недель назад. Настало время использовать его по назначению. Она еще раз взглянула на спящую Кейтлин, сама не понимая, почему медлит. Что она ждет, когда точно знает, чего хочет?

Мари вышла из комнаты Кейтлин и направилась в спальню. Бенуа Донель, обнаженный, лежал на кровати. На своей кровати. На кровати Эллен. При виде Мари он улыбнулся. В те доли секунды, пока они смотрели друг на друга, в голове у Мари пронеслись десятки мыслей, десятки вариантов того, что она хотела сказать.

В конце концов она не сказала ничего.

Жаль, что Бенуа Донель женат именно на Эллен. Это несчастное стечение обстоятельств. Мари была уверена, что ее влечет к нему не поэтому. Они не в старших классах, и Бенуа — не Хэрри Элфорд. Бенуа Донель написал самую любимую в жизни книгу Мари, книгу, которая была с ней все шесть лет в тюрьме, книгу, которая стала ее тайным утешением. И наслаждением. Он был звездой. Ее второй половинкой.

— Итак, няня, — сказал Бенуа.

— Итак, муж.

Они поняли друг друга. Красное шелковое кимоно Эллен упало на пол.

На следующий день это случилось снова.

И через день.

И еще через день.

И еще через день.

Бенуа Донель уходил из дома утром, как всегда, но возвращался вскоре после того, как Эллен отбывала на работу. Он присоединялся к Кейтлин и Мари на прогулке, потом они все вместе шли домой, валялись на ковре в гостиной, смотрели «Улицу Сезам», играли с игрушками Кейтлин. Бенуа даже помогал Мари — он сам готовил ланч. Он делал сэндвичи с ветчиной и яйцом на кусках багета — потому что был французом. Эти сэндвичи страшно нравились Мари. Они были так хороши, что она, кажется, начинала хотеть Бенуа еще больше.

После ланча они втроем шли на детскую площадку. Бенуа разговаривал по-французски с нянями с Гаити. Качал Кейтлин на качелях.

— Что за чудесная жизнь, — говорил он. — И почему я не ее няня?

— Разве ты не пишешь книгу? — спросила Мари. — Как она продвигается?

Бенуа ничего не ответил. Он просто пожал плечами. Мари подумала, что ему, наверное, теперь нелегко. Как можно надеяться написать что-то лучше, чем «Вирджини на море»? И почему, собственно, нужно это от него ожидать? Почему вообще от человека ожидают успеха? И стоит один только раз сделать что-нибудь удачное, жизнь словно начинает требовать это еще и еще.

Я так люблю твою книгу , хотела сказать Мари, но промолчала.

У Бенуа с ней интрижка. А у нее с ним? Этого Мари не знала.

После площадки они возвращались обратно, в дом из красновато-коричневого кирпича, и все вместе принимали ванну. Кейтлин была чистеньким, ухоженным, счастливым ребенком.

На пятый день Мари вдруг заплакала, когда они с Бенуа занимались любовью, и сама себе удивилась. Каждая минута, что они проводили вместе, в постели, в парке, в ванне, была проникнута острым ощущением ностальгии. Бенуа не спросил, почему она плачет, он только нежно слизывал ее слезы. Мари открыла глаза и увидела, что он плачет сам.

— С тобой ведь тоже это происходит, правда? — спросила она.

Мари так и не сказала ему про «Вирджини на море». Стало быть, он не мог знать, чем он для нее является. Но может быть, то, что было между ними, уже значило для него больше, чем секс. Может быть, он тоже мог бы полюбить Мари. Она так этого хотела. Бенуа скрылся под одеялом. Он начал целовать икры Мари, легонько покусывая их, постепенно продвигаясь вверх. Она почувствовала, что влюбляется все больше и больше, совершенно теряя голову.