Юрий Хвалев - Пробежка ввысь

- Тогда, даже не думайте, берите живую ворону. Потом живая - дешевле. Будете её кормить, а она вам взамен, «тик-так», точное время.

- Хочу вот эту, которая так красиво каркает.

- К сожалению, эта ворона продана. Потом это чучело – зачем оно вам?

- А, давайте любую. Вы мне всю голову заморочили. Только настройте, чтоб каркала.

- Сколько раз?

- М-м-м, пять. Нет, лучше семь. До, ре, ми, фа, соля, ля, си-и-и, - протянула блондинка.

- Кошка села на такси, - срифмовал часовщик.

Потом он достал из ящика камертон и, проверив у себя слух: вначале левого, затем правого уха, настроил ворону на нужный лад.

Блондинка расплатилась, прибавила 10% на чай, и довольная вышла из мастерской.

***

До потери сознания Андрей хорошо представлял своё бытие, потом случилось затмение, и вот, сознание вернулось, но оно уже не могло определить бытие. Он лежал и смотрел в звёздное небо. Его ничто не волновало, потому что он сам был «ничто». Ему не куда было идти. Оставалась ждать, пока звёздное небо вольётся в него полностью. И он утопит себя в бесконечности. Уже ощущалась лёгкость; сердце отсчитывало последние секунды до старта. Тронув крону векового дуба, дунул попутный ветерок. На одно дутьё дуб откупался одним листом, на два – двумя и т.д. Чтобы не затеряться, лист оказался один. Андрей уже шептал: «лечу». Но вдруг он почувствовал, что смотрит на небо одним глазом, а другой чем-то прикрыт. Случайность? Но переводчик уже не верил в случайности, потому что на листе было нацарапано «часовщик 24:00». Это было первое слово, которое переводчик непросто перевел, а переварил - от буквы «ч» до буквы «к». Сказать, что Андрей побежал, значит не сказать ничего. Он летел, и его тело, по-новому обретшее бытие, безжалостно разрывало воздух.

Часовщик на чаевые заварил себе хорошего чая. Стол был прибран. Последний экземпляр дожидался своего часа. Для вороны наступили волнительные секунды, потому что её главные стрелки уперлись в «12», а второстепенная, но не менее важная в жизни каждого, побежала на последний круг.

Андрей вбежал к часовщику, когда ворона осчастливила всех первым боем.

- Каррр!!

- Опоздал?! – задыхаясь, крикнул Андрей.

- Хотите чаю? – спросил часовщик. – Вы какое варенье предпочитаете: клубничное или абрикосовое?

- Даже не знаю, что сказать. Я не люблю сладкое.

- Вам не нужно ничего говорить. Выпьете чаю. Возьмёте свою ворону и уйдёте.

- Куда?

- Домой.

- Я опоздал. Часы пробили полночь, наступил новый день.

- Это не проблема, я переведу часы на десять минут назад. Вам хватит десяти минут?

- Да.

Андрей сел и отхлебнул чаю.

- И еще вот что: никогда не выбрасывайте часы, которые отсчитывают ваше время.

Андрей допил чай, взял клетку с вороной и, попрощавшись с часовщиком, удалился.

Власть банально экономила на электричестве, пытаясь затенить свою вечную проблему: наличие в городе нищих и проституток. Но светила луна. И в этом покрывале света город казался не реальным, а сказочным.

Переводчик без проблем отыскал нужный дом и вернулся, так сказать, к своему первоначальному положению. Пришёл. Теперь оставалось увидеть. И наконец: победить. Андрей вступил в полумрак спальни, где на кровати под прикрытием постельного белья конструкция из многоножек и многоручек вела нешуточную борьбу. Поставив на подоконник ворону, Андрей лёг рядом. Из любвеобильного океана, словно поплавок, вынырнула голова мужчины.

- О-о-о! – простонал он.

Андрей молчал.

Потом вылез тот самый мужчина, которого ударил Андрей.

- О-о-о! – словно теряя силы, пропел он.

Затем выскочила голова женщины.

- О-о-о! – с наслаждением протянула она.

Андрей был нем как рыба.

После вынесло наружу другую женскую голову и ещё чью-то головку.

Но всему приходит конец, потому что настало время вороны. Она звонко закаркала, утверждая начало нового счастливого дня. Андрей повернулся на любимый бок и в ожидание закрыл глаза.

Лёгкой, почти летящей походкой, когда под собой не чувствуешь земли, а лишь ощущаешь в себе положительные эмоции, которые тебя переполняют и которые хочется быстрее кому-то донести: вот так, или почти так Савва Кузьмич перемещался в пространстве. От гостиницы до стадиона, где должна состояться выездная игра его команды. Сегодня Савва Кузьмич в качестве главного тренера, а его команда в качестве победителя (об этом чуть дальше), наконец-то выполнит главную задачу на сезон: сохранение прописки в высшей футбольной лиге. Перед стадионом, а тренер торопился именно туда, он притормозил. Нельзя появляться перед инспектором матча в таком приподнятом настроении может и раскусить. Поэтому, чтобы скрыть показную радость он задержал дыхание. Кислородная недостаточность напрямую подстёгивает центральную нервную систему, словно кнут ленивого коня. Вот почему после минутной дыхательной паузы Савва Кузьмич занервничал, нахлынули сомнения, а вдруг договорный матч сорвётся? Позор. Нет, этому не бывать. Савва Кузьмич с облегчением выдохнул: радость предстоящей победы на время спряталась в укромное место, а сам тренер стал таким, каким и должен быть тренер-аутсайдер, задумчиво-грустным.

Протестировав качество поля походкой важного человека, инспектор остался невозмутим, как мраморная статуя. Оно было кочковатым, с большими проплешинами, к тому же хозяева его обильно полили. На таком поле играть категорически нельзя. Но! Накануне банковский счёт инспектора был кем-то увеличен на сумму, которая давала надежду, что инспектор эти недостатки не заметит. И он, естественно, их не заметил, хотя и промочил ноги.

Спустившись в подтрибунное помещение, Савва Кузьмич увидел инспектора матча и главного арбитра. Тренер не верил своим глазам, но пышные формы (особенно выделялась грудь) говорили о том, что его команду будет судить не мужчина, а женщина. Как потом выяснил инспектор, эта женщина на самом деле, несмотря на бальзаковский возраст, была не женщиной, а девушкой. Она работала в Верховном суде, но после небескорыстно закрытых дел, по указанию вышестоящего начальства, её отстранили, и с формулировкой «на нет и суда нет» временно командировали судить футбольные матчи. Тренер, проходя мимо, хотел спросить: «Что здесь происходит?», потому что инспектор, давая напутствия судье, активно жестикулировал руками, причём эти жесты ложились на тело судьи, в те зоны, которые все считают эротическими. Тренер открыл рот, чтобы дать совет (как лучше возбудить арбитра), но вовремя одумался и промолчал. Его могли обвинить в банальном давлении на Фемиду. Пришлось пройти мимо, в сердцах обозвать себя «слюнтяем», потому что от увиденного начался процесс слюноотделения свойственный начинающим эротоманам. Савва Кузьмич недовольно сплюнул, за что был тут же облаян уборщицей тётей Клавой, трёхэтажная ругань которой вызывала уважение у всего персонала. Наконец тренер добрался до раздевалки и увидел свою команду. В воздухе висела тишина и нотки безразличия. Савва Кузьмич показал большой палец, что означало «победа». Игроки ответили виртуальным кукишем, так как не видели зарплату уже месяцев пять. Заявить себя во весь голос команда не могла, раздевалка кишела «жучками». Хозяева тривиально подслушивали, и любое сказанное соперниками слово принималось ими всерьёз и надолго. Вот почему, чтобы больше насолить соперникам, команда гостей всегда играла в молчанку. Савва Кузьмич показал второй большой палец, что означало «ПОБЕДА» (со всеми вытекающими отсюда последствиями). Первый кто почувствовал добрые флюиды тренера, был, разумеется, капитан, авторитет которого игроки принимали слепо, без поверки и рассуждений. Мимист мог бы позавидовать капитану, так как от его мимики и жестов у команды снова возник боевой дух.