Уильям Бойд - Броненосец

Страховщики отказались платить. И сделали они это на тех основаниях, что год — в строгом определении — это двенадцать раз по четыре недели, то есть двенадцать умножить на двадцать восемь дней. Следовательно, исходя из таких подсчетов, Уильям Гиббонз в действительности прожил дольше «строго определенного» года, на который он застраховал свою жизнь, и, таким образом, «пережил обусловленный срок».

Что бы мне хотелось знать, говаривал Хогг, — это имя того человека, который додумался подсчитать, что такое год. Кто был этот умный черт, который решил, что лучший способ выкрутиться из положения — это дать строгое определение году? Потому что, кто бы он ни был, тот человек, который решил, что «год» — это двенадцать раз по двадцать восемь дней, — он был, по сути, первым в мире специалистом по оценке убытков. Ведь должен же был такой человек существовать, и — настаивал Хогг — этот человек — святой-покровитель людей нашей профессии. Разумеется, он обманул все ожидания семейства Гиббонз, когда те явились с иском, требуя свои 383 фунта, 6 шиллингов и 8 пенсов.

Книга преображения

Лоример шагал по Люпус-Крезнт, поеживаясь на ветру (кусачий и пронзительный, как говорили в таких случаях в Инвернессе) и плотнее запахивая на себе пальто. Насчет «говенного денька» Марлоб был прав: мчавшиеся по небу густые тучи создавали резкую чересполосицу яркой белизны и сланцево-темной серости. Что случилось с погодой? Когда же наконец наступит эта чертова весна? Лоример чувствовал, как из-за ветра или, может быть, из-за крошечных уличных пылинок, носившихся в воздухе, глаза его слезятся, и повернул голову в сторону — и увидел там «роллс-феррари», или как его там, Дэвида Уоттса, который бесшумно полз черепашьим шагом вровень с ним, точно лимузин за каким-нибудь мафиозо, вышедшим на прогулку. Лоример остановился — и машина тоже остановилась.

Терри жизнерадостно улыбнулся, глядя, как ему навстречу идет Лоример.

— Мистер Блэк. Ну и денек сегодня. Дэвид хотел бы с вами переговорить, если вы не против.

Лоример скользнул в обитую телячьей кожей утробу автомобиля, где каждая деталь и мелочь источали запах и вкус денег. Он сел сзади и позволил Терри увезти себя из Пимлико на южный берег реки. Что, черт возьми, с ним происходит? Да еще в субботу. Они проехали мост Воксхолл-Бридж, свернули на набережную Альберта, покатили дальше прямо по Стэмфорд-стрит и Саутуорк-стрит, вдоль по Тули-стрит и мимо Тауэр-Бридж налево.

Машина затормозила перед зданием, перестроенным из склада, в нескольких сотнях ярдов вниз по течению от Тауэр-Бридж. Позолоченная, со вкусом оформленная табличка, прибитая к закопченной кирпичной стене, гласила, что они находятся у причала Кендрик-Ки. Окрестные улицы были пустынны, людей не было видно, зато припаркованных машин — пруд пруди. Здесь висело множество дорожных знаков и указателей, виднелись островки ухоженной зелени — купы лавровых кустов и новозеландского льна, надежно укорененные молодые саженцы без единого листика, недавно отлитые швартовочные тумбы, вбитые посреди недавно выложенной булыжной мостовой. И на каждом углу стены, высоко и вне досягаемости, торчали камеры видеонаблюдения.

Терри набрал код на клавиатуре, помещенной на цоколе из нержавеющей стали, и стеклянные двери бесшумно распахнулись. Они вошли в лифт, где пахло клеем и оконной замазкой, и поднялись на шестой этаж. Выходя из лифта, Лоример заметил типографский плакат с изображением стрелы и надписью: «СУЩАЯ АЧИМОТА», — и нехорошее, «земблийское», предчувствие закралось в его душу.

Офис «Сущей Ачимоты» был почти пуст, не считая нераспакованных коробок с компьютерными комплектующими и письменного стола черного дерева с тонким и плоским телефонным аппаратом. Сквозь сплошное зеркальное окно, выходившее на реку, виднелась мутная, бурная Темза, небо, все еще исполосованное беспокойными контрастными полосами света и тьмы, а прямо посредине открывавшегося вида торчал силуэт Тауэр-Бридж — набившие оскомину очертания, подумал Лоример, до тошноты вездесущие. Если долго здесь работать, поневоле возненавидишь такой вид из окна: целый день — вопиющая банальность перед глазами.

Уоттс стоял в углу, подпрыгивая и покачиваясь, в наушниках, плотно закрыв глаза. Терри несколько раз кашлянул, чтобы тот очнулся от мечтаний, и оставил их наедине. Уоттс некоторое время возился с плеером, выключил его, вынул левый наушник и оставил его болтаться на груди. Лоример заметил, что волосатый квадратик исчез с его левой щеки.

— Лоример, — с некоторым энтузиазмом приветствовал его Уоттс. — Ну, как тебе все это?

— Отличная панорама.

— Да я не о том. «Сущая Ачимота». Это название новой компании, студии звукозаписи, новая торговая марка и, может быть, новый альбом.

— Интересно.

Уоттс направился к нему, петляя по комнате.

— Чертовски забавно, а? Я отправил тогда Терри по тому адресу в Кэмдене, который ты мне дал. Он притащил оттуда восемь пакетов, битком набитых сиди. Я слушал африканскую музыку семьдесят… семьдесят восемь часов без перерыва. И угадай — что в результате?

— Едете в Африку?

— Он исчез.

— Кто?

— Люцифер. — Уоттс похлопал себя по левому плечу, потом по левой щеке. — Старик Сатана обделался и отвалил. — Уоттс уже подошел к нему довольно близко, и Лоример разглядел, как блестят его глаза. Лоример никак не мог понять — под кайфом тот или это счастливое состояние недавно исцелившегося от нечистой силы.

— И это благодаря тебе, Лоример.

— Да нет, при чем тут я…

— Если бы не ты, я бы никогда не услышал «Сущую Ачимоту». Если бы не ты, я бы не раздобыл этот джу-джу. Могучий африканский джу-джу отогнал засранца дьявола. Это заслуга «Сущей Ачимоты», это твоя заслуга.

Лоример проверил, где выходы из комнаты.

— Ну и, мистер Уоттс?..

— Эй, зови меня просто Дэвид. Так вот, я хочу, чтобы ты работал на меня — управлял этой «Сущей Ачимотой», стал бы главным исполнительным, или как там это еще называется.

— У меня ведь уже есть работа, м-м… Гм, Дэвид. Но все равно, спасибо.

— А ты брось ее. Я буду платить тебе, сколько захочешь. Ну, сто кусков в год.

— Очень любезно. Но… — Но у меня есть своя жизнь, мысленно закончил он.

— Конечно, я все еще сужусь с этим треклятым «Фортом Надежным». Но к тебе это никакого отношения не имеет. Я им велел не катить бочек на Лоримера Блэка.

— Я-то им порекомендовал заплатить вам.

— Да хрен с ними, с деньгами. Одни только таски и дрязги. Я тогда места себе не находил, да еще этот дьявол сидел на плече, и все такое. Кто-то же должен платить за весь этот стресс.

Лоример решил, что лучше выложить ему все напрямик:

— Но не могу же я бросить свою работу и перейти к вам, если вы преследуете по суду ту компанию, которую я по долгу службы представлял.