Лори Нелсон Спилман - Жизненный план

— Кто дал вам это имя, Герберт?

Глаза моего брата становятся круглыми от ужаса. Шелли делает вид, что разглядывает этикетку бутылки. Но Герберт отвечает веселым смехом:

— Это семейное. Меня назвали в честь дедушки Мойера. Я не раз пытался использовать укороченные варианты, но Герб слишком вычурно, а Берт, хм, это совсем не вариант. Знаете, моим лучшим школьным другом был парень по имени Эрнст Уокер, представляете такую парочку? Сколько шуток о Берте и Эрни [12] Берт и Эрни — персонажи шоу «Улица Сезам». мы бы наслушались, выбери я вариант «Берт».

Я киваю и смеюсь. Что это? Не только потрясающе красивый, но и веселый?

— А твое полное имя не наводило некоторых идиотов из класса на мысли об «Улице Сезам»? — спрашивает Джей.

— Нет. — Герберт наклоняется вперед и поднимает указательный палец, словно читает лекцию. — Они были дебилами, но не идиотами. Видите ли, идиот — это умственно отсталый человек, чье развитие не выше уровня трехлетнего ребенка, а дебилом можно считать человеческую особь, застрявшую в развитии в возрасте от семи до двенадцати лет.

Мы все замираем и смотрим на Герберта во все глаза. Наконец Джей приходит в себя, улыбается и хлопает в ладоши.

— Ну, ты даешь! Какая педантичность! — Он тянется к бутылке бренди. — Кому еще налить?

Мы прощаемся с Джеем и Шелли глубоко за полночь. Герберт провожает меня до машины. Над нашими головами ярко светят звезды.

— Было весело, — говорю я и прячу руки в карманы плаща.

— Да, весело. Я хотел бы еще раз увидеться. Ты свободна на следующей неделе?

Я жду, что сердце выпрыгнет из груди, но оно продолжает биться в прежнем ритме.

— Я свободна в среду.

— Могу я пригласить тебя на ужин, скажем в семь?

— Прекрасно.

Он наклоняется, целует меня в щеку и открывает дверцу.

— На всякий случай я позвоню в понедельник, чтобы уточнить. Будь осторожна за рулем.

Я выезжаю на трассу, размышляя, что бы сказала о Герберте мама. Тот ли он человек, которого она хотела видеть рядом со мной в качестве мужа и отца моих детей? Думаю, да. Помогает ли она мне в этом? Возможно, да.

На перекрестке я верчу головой и замечаю на пассажирском сиденье купленную днем бутылку вина. Как я могла забыть ее? Получается, я совершенно зря ездила в магазин? Только если не считать неожиданной встречи с «человеком „Бёрберри“».

Следующие три недели растворились во времени так же быстро, как последние лоскутки снега на земле. Как и было запланировано, мы с Гербертом встречаемся за ужином в среду вечером, что приводит еще к шести свиданиям, каждое следующее из которых увлекательнее предыдущего. Он наделен многими качествами, которые мне изначально нравятся, например, стоит мне начать рассказывать веселую историю, уголки его губ ползут вверх, прежде чем я доберусь до кульминации рассказа. Или его привычка звонить мне поздно вечером для того, чтобы услышать именно мой голос перед тем, как погрузиться в сон.

Но есть некоторые мелочи — совершенно незначительные привычки, — которые бесят меня. К примеру, он всем и всегда представляется доктором Мойером, будто официантке или метрдотелю важно знать его ученую степень. В случае, если кто-то ошибочно принимает его за врача, он подробно объясняет, что является доктором исторических наук.

Впрочем, не я ли убеждала Меган и Шелли, что в жизни не бывает идеала? Каждый из нас движется по жизненному пути так, как может, поэтому необходимо уметь идти на компромисс. Однако Герберта едва ли можно назвать компромиссным вариантом. Всем ясно, что встреча с таким мужчиной больше чем удача.

Вчера мы ужинали при свечах в его доме, он подавал мне курицу в вине и кускус. Потом мы смотрели старый фильм с Хепберн и Трейси, и мне было так приятно сидеть, прижавшись к нему, пусть и на холодном кожаном диване. А позже любовались переливами водной глади озера Мичиган, залитой лунным светом, и ясным звездным небом. Когда подул ветер, Герберт укрыл меня своим пиджаком, прижал к груди и стал рассказывать о созвездиях.

— Многие считают Большой Ковш созвездием, тогда как он является астеризмом внутри созвездия Большой Медведицы.

— Угу, — киваю я, вглядываясь в светящиеся точки. — Только представь, через неделю я поднимусь к этим самым звездам, когда полечу в Сиэтл.

— Я буду скучать, — говорит он, приживаясь щекой к моим волосам. — Знаешь, я, кажется, почти тебя люблю.

Из груди вырывается смех, прежде чем я понимаю, что надо сдержаться.

— Боже, Герберт, ну кто так говорит? «Кажется, почти люблю»?

Он смотрит на меня так, что я понимаю: позволила себе лишнего. Но через мгновение на его лице появляется смешливое выражение, рот растягивается в ослепительной улыбке.

— Ну ладно, острячка, признаю, в этих вопросах я не силен. Поздравляю, ты встречаешься с ботаником.

— Ботаником? — улыбаюсь я.

— Да. Кстати, если ты не в курсе, ботаники лучше других парней умеют хранить секреты. Мы умны, успешны и никогда не предадим. Черт, мы счастливы, когда рядом появляется человек, способный нас оценить. — Он переводит взгляд на озеро. — Мы отлично подходим для девушек с матримониальными планами.

Четыре года я не слышала от Эндрю ни слова о браке, а сейчас передо мной Герберт, заговоривший об этом после шести свиданий.

Я прижимаюсь к нему.

— Кажется, мне очень нравятся ботаники.

В освещенном утренним солнцем кабинете я складываю в сумку необходимые для сегодняшних занятий вещи. Телефон звонит, когда я беру в руки набор красок для моего нового ученика дошкольного возраста. Это Гарретт.

— Рад, что застал вас на работе. У Питера вчера был приступ агрессии. Амбер не могла с ним справиться, к счастью, на шум прибежал сосед и помог ей. В противном случае страшно представить, что он мог бы совершить.

— О нет! Бедняжка Амбер. — Я сжимаю руки, ярко представляя ту страшную сцену.

— Я только что говорил с ребятами из клиники, и они согласились предоставить Питеру место. Его переведут к концу недели, но на сегодня занятия отменяются.

Меня неожиданно охватывает тоска. Несмотря ни на что, я все же надеялась на счастливый конец — на положительный результат, позволивший бы Питеру вернуться в школу, стать обычным ребенком, который не нуждается в специальном лечении.

— Я даже не смогу с ним попрощаться?

— Уверяю, я все ему передам.

— И скажите, что я считаю его очень умным и желаю успехов в учебе.

— Не сомневайтесь. — Он делает паузу и продолжает уже другим, более мягким голосом: — Надеюсь, вы поняли, что все равно не смогли бы ему помочь. Это непосильная задача, особенно для такой юной идеалистки, как вы. С моими первыми пациентами я вел себя так же.

— У меня такое чувство, что я его бросаю. Может, будь у нас больше времени…