Сергей Мильшин - Атаман

Василий Иванович поднял голову, припоминая.

— Нет, ну ты как наивный, право слово, — Семен Семенович Жигулев поднялся и, волнуясь, прошагал по полупустому кабинету участкового из угла в угол, — кто же мне позволит без реальных оснований отряд ОМОНа использовать? Да еще неизвестно где, в лесу! Наши омоновцы если что и умеют, так это недовольных граждан разгонять, причем, в городе. А там лес. Там спецназ надо привлекать, как минимум. А вдруг там банда каких-нибудь ваххабитов? А они не мальчики для битья, между прочим, а волки еще те.

— Прежде всего, там дети. И они, между прочим, в опасности. Это в лучшем случае. — Никита Егорович тоже поднялся и застегнул куртку. — О другом варианте и думать не хочется. В общем, ты, как хочешь, а мы пойдем. У нас в отличие от тебя выбора нет. Там же наши дети, не твои.

Участковый, скромно молчавший все это время, вскочил:

— Никита Егорович, меня возьми, я пойду.

Начальник РОВД взорвался:

— И этот туда же. Ну и что вы там сделаете, без оружия, как вы вообще без официальных прав что-то делать собираетесь? Голову под пули подставите? Так кому от этого польза будет?

— Что ты предлагаешь?

— Что я предлагаю? — Семен Семенович бухнулся на стул у стены, — а то и предлагаю. Сейчас приеду к себе и доложу ситуацию в Краснодар, буду настаивать, чтобы прислали специалистов. Пусть они занимаются.

— Докладывай куда хочешь, а мы больше ждать не можем, — Атаман развернулся к Журавлеву, — ты идешь?

— Иду, — он загремел связкой ключей. Быстро открыл сейф, извлек из него пистолет, заглянул внутрь и достал пачку патронов. — Я готов.

— Пошли.

— Дураки, ох, дураки, — Жигулев возмущенно качнулся на стуле, — хотя запретить я вам не могу, да и не послушаетесь все равно. Ладно, делайте, что решили, а я буду по официальным каналам пробиваться. Дай вам Бог, шишек не набить и живыми вернуться. И с детьми.

Вышли вместе. У крохотного, похожего на железнодорожную будку милицейского пункта горел одинокий фонарь. Атаман поднял голову. На востоке чуть посветлел уголок серого горизонта. Скоро рассвет. С неба по-прежнему сыпало. Мокрый снег сразу таял на раскисшей земле. Широкие лужи растеклись по асфальту. Перепрыгивая водяные линзы, добрались до транспорта. Никита Егорович указал Журавлеву на место впереди. Уселись в машины, одновременно хлопнули дверцами. Атаман резко рванул «Ниву» с места. Позади разворачивался УАЗик Жигулева. И только Жук отъехал от станичного отделения, зазвонил мобильный телефон. Никита Егорович, не останавливаясь, глянул на экран, нажал кнопку. Звонил Куров.

— Слушаю, Иваныч.

— Никита Егорович, тут к тебе Чехерды подъехал, говорит очень срочное дело. Нам не рассказывает.

— Я скоро буду. Пусть ждет.

— Хорошо, — отозвался Чапай и отключился.

Атаман издалека заметил перед шлагбаумом припаркованный старенький «Пассат». Въехал во двор, поставил «Ниву» на стоянку. Отправил Петра Журавлева к «девчонкам», попить чайку, сам прошел к себе.

Дверь в кабинет, как обычно, была распахнута, Чехерды сидел на стуле у стены, комкал кепку, разглядывая свежевыкрашенные половицы пола. Один. Увидев Атамана, спешно поднялся, протянул руку. Жук пожал ладонь:

— А где все наши?

— Ваши с Калашниковым и с Митричем только что ушли куда-то, просили передать, что скоро будут.

— Ясно. — Николай Егорович занял место за столом. — Чехерды, извини, совсем нет времени. Давай покороче, что хотел.

Он уселся, хмуря брови.

— Попробую. Но тут такое дело. Конфликт может разгореться.

— Так, что за конфликт?

Чехерды помялся, колеблясь. Но тут же решился и словно махнул рукой.

— Банда у нас в лесу появилась. Араб какой-то возглавляет. Ваххабиты. Все не наши, грузины, чечены. Слышал, нет, ночью стреляли?

— Допустим.

— Так вот, они наших парней из аула вчера приглашали, ночью показательные стрельбы устраивали, трассерами.

— Чего хотят?

— Да все того же. Победу над неверными. А для этого им молодежь наша и нужна.

Атаман поднял брови:

— Это что же они на виду у всех агитируют ваших в банду? И никто ничего?

Чехерды отвел взгляд:

— А кто что скажет? У них человек десять бойцов, да не какие-то там первогодки, все волки стреляные, явно повоевавшие. И все вооружены до зубов. Да еще и исламом прикрываются. Кто против пойдет? А эти, дурни молодые, рады стараться. Видел я их час назад — возвращались из леса, довольные. Им там, наверное, шоколадных гор наобещали… А о том, что матери потом их мертвых оплакивать будут, вряд ли сказали.

— Ты один так думаешь, или еще кто есть?

— Наши аксакалы так решили.

— Когда успели-то? Они ведь только сегодня ночью стреляли?

— А ты думаешь, они тут первый день что ли отираются? Уже неделю как появились. По аулам ездят. Агитируют.

— А что в милицию не пошел?

— В милицию нельзя ходить, у них там свои люди, причем, на самом верху. Кроме тебя и не к кому. У казаков сейчас сила, а милиция что? Одно название осталось.

— А зачем пришел-то?

— Зачем? — Чехерды разволновался и заговорил с акцентом. — А зачем нам здесь еще одна Чечня? Никому не нужна, ни вашим, ни нашим. Живем спокойно. По-соседски. Дело у всех, работа. Семьи, дети. Зачем нам террористы, война? Пусть у себя в Аравии воюют, а не на нашей земле…

— Подожди, — Атаман поднял руку, останавливая адыга, — это понятно. От нас что надо?

Чехерды поднялся.

— Ничего не надо. Так просто рассказываю. Они у крутой балки стоят, в осиннике. Километрах в пятнадцати отсюда. Подъехать можно со стороны нашего аула. Если что, младшего сына дам, он покажет. Правда, близко дороги нет. Километров десять еще надо будет топать. — Он натянул кепку на брови. — Я все сказал, а ты, Атаман, думай. — И, не прощаясь, вышел.

В дверях он чуть не столкнулся с толпой казаков. Митрич посторонился, пропуская адыга.

— Можно, Егорыч?

— Заходите, что спрашиваете? — он махнул рукой и подскочил. Не сиделось, Сказывалось нарастающее с каждой потерянной минутой напряжение.

— Все собрались? Сколько штыков?

Казаки столпились у входа, Атаман, сам того не замечая, не пускал их дальше.

Впереди всех возвышался крепкий Митрич с автоматом на плече, в руке он сжимал полный подсумок. Он же и ответил.

— Одиннадцать здесь.

— Смирнов?

— Здесь я, — отозвался Володя из коридора.

— Дорогу будет показывать, — пояснил Атаман на вопросительный взгляд Митрича.

— Хорошо.

— С оружием что?

— Автоматы, само собой. Пять ружей нашлось.

Вперед выбрался начальник штаба Виктор Иванович Осанов.

— Я саблю из музея для тебя, Егорыч, захватил.

— И что я с ней делать буду?

— Ты знаешь, а ведь это, похоже, та самая сабля, ваша семейная. Я как про малахитовое вкрапленье вспомнил, так сразу в музей побежал. Вот он, самый настоящий малахит. — Виктор Иванович повернул рукоятку к лампочке, и на ее поверхности чуть блеснул зеленью дорогой камень.