Кайли Фицпатрик - Гобелен

Майкл, викарий, был энергичным мужчиной лет пятидесяти, седым и розовощеким. Именно он поддерживал разговор в их компании. Судя по всему, он нашел свое призвание в жизни, потому что ему удавалось оставаться компанейским и одновременно сочувствующим, он даже дважды погладил Мадлен по руке, когда принялся рассказывать об интересе Лидии к истории церкви в Кентербери.

— Она знала ужасно много всего, — сказал Майкл. — Особенно про то, как Генрих Восьмой распустил монастыри, — мне кажется, она изучала шестнадцатый век.

— Правление Тюдоров занимало ее больше всего остального, — кивнув, подтвердила Мадлен. — Но я не знала, что ее так сильно интересовала история церкви.

Она сделала глоток шерри, почувствовав, как внутри все начало согреваться, и надеясь, что комок, вставший в горле, не помешает ей говорить. Майкл тут же пришел ей на помощь.

— Кентербери представляет невероятный интерес с точки зрения истории — здесь находилось самое сердце церкви Англии. Да и теперь находится.

— Но этот город в прошлом был еще и процветающим центром творческой мысли, — вмешалась Джоан. — Не стану спорить, что во многом культура рождалась в монастырях, но на юге Англии до самой Викторианской эпохи жили выдающиеся ткачи и вышивальщицы. Затем все стало механизироваться, и большинство мастерских закрылось.

В этот момент им принесли заказ, и все замолчали. Еда оказалась горячей, свежей и восхитительно пахнущей, но Мадлен поняла, что не может есть. Процесс поглощения пищи казался ей слишком земным, в то время как ее мысли были далеко.

Когда принесли кофе, Дороти обратилась к викарию:

— Почему же Кентербери стал английским Римом?

— Ах! — вскричал он, и его глаза засверкали от предвкушения. — Именно сюда в пятом веке пришел святой Августин, который решил обратить варварские племена бриттов в христианство. Ему удалось даже наставить на путь истинный Этельберта [8] Этельберт (ок. 552 — 24 февраля 616) — первым из кентских королей принял христианство, за что после смерти был канонизирован. , короля Кента. Впрочем, он женился на христианке, и потому задача Августина не была такой уж сложной.

Дороти захватил его рассказ, и щеки Майкла стали еще розовее. Мадлен была благодарна ему за то, что ей не нужно разговаривать. Кроме того, она получала удовольствие от захватывающего урока истории. Как и Лидия… раньше. Впрочем, это не имело значения, потому что Мадлен никак не могла примириться с фактом ее смерти. Ведь она с ней даже не попрощалась.

— А какой была религия в Англии до этого? — спросила Дороти, у которой глаза сияли, словно темные кристаллы, и Майкл смутился под ее взглядом.

Мадлен подумала, что Дороти пытается кокетничать со священником. По собственному опыту она знала, что этого следует избегать любой ценой.

Затем у нее промелькнула мысль, не прислал ли ей Питер электронное письмо. Она связывалась с ним и с Розой с компьютера Джоан.

Мадлен изо всех сил попыталась сосредоточиться на ответе викария.

— Смесь скандинавских верований, жрецы-друиды. И, наверное, кельтские традиции. Пантеистические представления о мире — боги и богини, представляющие все стихии, все человеческие чувства и желания, плодородие… Очень интересная область для изучения, если вы любите сказки.

По какой-то необъяснимой причине слова Майкла вызвали у Мадлен раздражение. Ей нравилось считать себя атеисткой, но она с уважением относилась к верованиям других людей. В любом случае ей казалось гораздо разумнее поклоняться воде, солнцу и земле, дарующим жизнь, чем одному гипотетическому объекту. К тому же существованию сил, которых боготворили язычники, имеются физические доказательства, их могущество можно почувствовать, и они напрямую влияют на жизнь людей.

Они расстались на средневековой рыночной площади перед закусочной. Майкл отправился навестить своего коллегу в Семптинге, а Дороти поехала обратно в Лондон. Она тепло обняла Мадлен и поцеловала в обе щеки, заставив пообещать, что та скоро навестит ее.

На обратном пути Мадлен смотрела в окно на зимние английские сады и древние каменные стены и дома. Она без труда представила себе, как все здесь выглядело сотни лет назад. Ей казалось, что с тех пор почти ничего не изменилось. Они проехали мимо высоких ворот поместья, и Мадлен заметила фронтоны, относящиеся к позднему Средневековью, и похожий на джунгли сад. Видимо, тут живет местный эксцентричный миллионер, решила она.

Джоан и Дон довезли ее до коттеджа Лидии. Джоан предложила Мадлен переночевать у них, но девушка знала, что должна привыкнуть к присутствию смерти. Она не станет превращать дом матери в место, куда страшно заходить. Мадлен пообещала позвонить, как только соберется уехать из Кентербери. В университете ее отпустили до конца следующей недели.

— Чувствуй себя как дома, — сказал Дон перед тем, как уехать.

Он отличался немногословием и поразительной душевной щедростью. Вообще окружившие ее люди были с ней добры, и благодаря им она чувствовала себя не так одиноко. Но сейчас чувство одиночества вновь захлестнуло ее. Мадлен достала из буфета бутылку виски и села за стол. Раскрытый блокнот Лидии по-прежнему лежал на документе, написанном на латыни. Возможно, книга, из которой Лидия его переписала, прячется где-то в высоких стопках на столе…

Мадлен принялась разглядывать корешки, и ее внимание привлекло название «Opus Anglicanum» — «Английская работа». В двенадцатом веке так стали называть англосаксонскую вышивку.

Она достала книгу из стопки и стала переворачивать гладкие страницы с цветными иллюстрациями, изображавшими древние произведения — шелк и шерсть, покрытые изысканной вышивкой. Некоторые работы совсем обветшали, другие сохранили красоту, несмотря на прошедшие века.

Под иллюстрациями имелись короткие комментарии, но Мадлен довольно быстро поняла, что Лидия скопировала латинский текст не с них.

Она вернулась к первой странице и прочитала вступление.

Лишь одна работа из «Opus Anglicanum» дошла до нашего времени в целости и сохранности — одеяние святого по имени Катберт, которое в десятом веке положил в его гробницу правивший тогда король саксов. Неудивительно, что монашеское одеяние уцелело, в то время как погибло огромное количество средневековых вышивок. Одежда для религиозных ритуалов считалась священной и очень ценной, и к ней относились с почтением. И потому оставалось загадкой, что самой знаменитой работе вышивальщиц, гобелену Байе, насчитывается целых девятьсот лет.

Женщины из средневековых саксонских мастерских вышивали не только одежду, но и гобелены и ковры для дворцов и церквей. Их изысканная работа украшала серебряными и золотыми нитями лен, шелк и шерсть. Они пришивали на платья и плащи рубины, изумруды и жемчуг. Это была одежда и декоративные украшения для богатых, и иметь их могли только аристократы и епископы. Мастерские, огромное количество которых находилось в Кентербери и его окрестностях, получали также заказы от европейских королевских домов: саксонские вышивки славились далеко за пределами Англии.