Кайли Фицпатрик - Гобелен

Мэдди, похоже, мне не удастся сбежать из Байе после выходных, хотя, разумеется, я бы с радостью тебя повидал. Церковное мероприятие в Кане отменилось, но у меня появилось другое дело. Надеюсь, ты не строила планы касательно моего визита — ты ведь знаешь, какая у меня жизнь!

Да, Мадлен знала, какая у Питера жизнь, — его жизнь как раз и стала причиной того, что они расстались. Это случилось давно, но ее до сих мучила мысль о том, что свою работу он поставил выше их отношений.

Мадлен влюбилась в Питера, когда оба были еще студентами и учились в Париже. Он специализировался в латыни, и это стало главной причиной, по которой она продолжила заниматься основами христианской латыни — единственным предметом, на лекциях по которому они могли встречаться. Студенты сидели полукругом в маленьком классе. Во время самого первого занятия она оторвалась от тетради и посмотрела Питеру прямо в глаза. Они были ясными и серыми, точно подземные озера, чья поверхность всегда остается неподвижной. Считается, что глаза — зеркало души, однако с Питером все обстояло иначе. Его душа, как она узнала позднее, была беспокойной и тревожной. Питер обладал способностью выглядеть внешне совершенно невозмутимым, даже когда в душе бушевала буря, и тогда это казалось Мадлен невероятно привлекательным. В те времена ее юный ум переполняли сомнения и страхи, и она постоянно была возбуждена. Впрочем, со временем мало что изменилось.

За годы, прошедшие после разрыва с Питером, у нее то и дело появлялись потенциальные партнеры. Несколько больше, чем ей хотелось вспоминать, — хотя никому не удалось продраться сквозь шипы к ее сердцу так близко, как это удалось Питеру.

— Говорят, любовь приходит только раз в жизни, — утешила ее Роза, когда последний из краткосрочных друзей Мадлен исчез за горизонтом. Это было больше двух лет назад. Роза, разумеется, была разочарована тем, что Мадлен перестала коллекционировать мужчин, хотя ясно дала ей понять, что не одобряет Питера, навесив на него ярлык типичного француза — без компенсирующего эффекта ловкости в постели.

— Очевидно, я пропустила самую интересную часть твоей жизни, — грустно говорила она. — С тех пор как мы познакомились, ты только и делаешь, что рано ложишься спать и избегаешь вечеринок, на которых присутствует больше трех человек. Надо жить, Мэдди.

Вспомнив слова Розы, Мадлен поняла, что проверка студенческих работ — не самая веская причина для отказа пойти к ней на вечеринку.

Она заставила себя не думать о Питере — устала от эмоциональных испытаний, которыми была полна дружба с ним. Сейчас больше всего на свете ей хотелось кофе.

Шум в университетском кафетерии во время ланча был на несколько децибелов громче, чем в нормальной жизни. Мадлен взяла пару бутербродов и эспрессо и начала пробираться сквозь погруженную в разговоры толпу к столику у одного из длинных окон, выходящих на большой центральный двор. И сразу же увидела Розу, которая, как всегда, опаздывала и быстро шагала по зеленой лужайке, — яркое пятно среди скопления студентов, одетых в серое, черное и хаки. Роза всегда заканчивала свои лекции после звонка и категорически отказывалась замолкнуть, пока не произносила все, что задумала. Так было не только в студенческой аудитории.

Роза была итальянкой и часть своего времени работала в университете — преподавала историю искусств. Остальное время она посвящала моделированию одежды. Если бы вы попросили ее дать определение себе самой, она, скорее всего, произнесла бы только одно слово — «незамужняя». Это было ее принципом. Она считала, что брак хорош ровно столько времени, сколько продолжается свадебная вечеринка. Роза судила по своему личному опыту. Кроме того, она была ходячей палитрой красок. Сегодня, например, она была наряжена в малиновую кружевную блузку (с лифчиком цвета лайма) и красные кожаные джинсы. Роза была миниатюрной и кругленькой, но любила свое тело и нисколько не комплексовала по этому поводу.

Роза считала, что Мадлен угрожает опасность стать Филиппом женского пола среди динозавров, которые водятся на историческом факультете, поэтому задалась целью спасти ее от опасностей одиночества и раннего отхода ко сну. Сегодня она, что было ей совсем не свойственно, довольно философски отнеслась к привычному заявлению Мадлен, что та не сможет прийти к ней на вечеринку. Возможно, причиной тому явился факт, что пару минут назад она закончила читать лекцию, посвященную образам богинь в истории искусства.

— Женщин неминуемо преследуют души их матерей. От этого никуда не денешься. Твоя мать англичанка, а потому не удивительно, что ты такая замкнутая! В этой культуре рождаются люди, которые обожают предаваться размышлениям, тоскливым, как погода на их острове.

Широко распахнутые глаза Розы были полны пламенной страсти, которую пробудила ее собственная речь. Девушка была по-итальянски порывиста. Обычно ей не удавалось одновременно разговаривать по телефону и держать бокал с вином, потому что одной рукой она жестикулировала.

— Посмотри на архетип богини Матери Земли — созидательницы и разрушительницы в одном лице, — продолжала она.

Мадлен пила кофе маленькими глотками и с подозрением поглядывала на Розу.

— Это все притянуто за уши. Тот факт, что меня не интересует канское общество, не имеет никакого отношения к моей матери. Кроме того, далеко не все англичане предаются тоскливым размышлениям — это довольно глупое клише.

Мадлен решила не говорить Розе про средневековое литературное произведение, которое так увлекло ее утром. Она опасалась, что восхищение столь академическим предметом заставит подругу окончательно зачислить ее в разряд пропащих.

Роза ее не слушала — она уже не могла остановиться.

— А тебе известно, что восприятие взрослых отношений основывается на том, что ребенок узнал о мире до того, как ему исполнилось семь лет?

Мадлен быстро подняла голову и, стараясь выглядеть не слишком заинтересованно, как бы между прочим спросила:

— И что же это говорит о твоей матери?

— Она самым бесстыдным образом использовала свою сексуальность, чтобы получить то, что хотела, и я буду вечно благодарна ей за то, что научила меня столь полезному умению! — Роза окинула презрительным взглядом скромный костюм Мадлен. — А вот ты следуешь законам английской скромности, Мэдди.

Она произнесла это так, словно Мадлен совершила преступление против самой Матери Земли.

Мадлен поморщилась и открыла рот, чтобы защитить свою манеру одеваться, но Роза еще не закончила.

— Твоя мать, конечно, англичанка, но ведь ты — француженка. Она живет в Англии, а ты во Франции.

— Знаешь, ты говоришь так мудрено и сложно, что я тебя не понимаю, — нахмурилась Мадлен. — Я знакома с географией… а кроме того, я француженка лишь наполовину.