Кайли Фицпатрик - Гобелен

Мадлен вновь попыталась вспомнить все, что знала о гобелене. Величайший парадокс — даже французы это признавали — состоял в том, что гобелен был создан английскими мастерицами. Что ж, это вполне соответствует тому, что написано в дневнике, подумала Мадлен. Вне всякого сомнения, английские женщины-саксонки являлись лучшими вышивальщицами средневековой Европы. Позднее даже появился специальный термин «английская работа». В результате после почти двухсотлетних дискуссий эксперты пришли к выводу (он предлагался всякому, кто был готов послушать лекцию при помощи наушников, которые выдавал музей Байе), что гобелен вышит саксами, получившими заказ от норманнов.

Мадлен прикусила губу. Оставалось еще сто футов гобелена, не описанных (пока) в дневнике Леофгит, — и в них события были изложены с точки зрения норманнов. Существовал предатель — он пересек море, чтобы известить Вильгельма о коварстве Гарольда, а затем начинались приготовления к вторжению в Англию, и все это с мельчайшими подробностями было изображено женщинами, работавшими над более поздними частями гобелена. Далее норманны вместе с лошадьми пересекают канал на длинных лодках; и наконец, легендарная победа в битве при Гастингсе.

Эти сцены из второй части знаменитого гобелена, висящего ныне в Байе, не соответствовали тому, что знала Мадлен о рисунках Эдиты. Разгадать загадку было невозможно. Она разочарованно вздохнула. Желание вернуться к переводу было очень сильным, хотя и не таким мучительным, как тоска по матери. Оно заполняло пустоту, вдруг поняла Мадлен. Когда она читала латынь, написанную аккуратным почерком Леофгит, то переносилась в другое время. Мадлен просто боялась того момента, когда перевод будет закончен, — ведь после этого она вновь останется одна. Без Лидии.

Ну а если относиться к дневнику Леофгит как к подробному описанию изготовления гобелена Байе, оставалось лишь надеяться, что Леофгит и в дальнейшем являлась свидетельницей работы над тайным проектом Эдиты. И еще Мадлен хотелось получить ответы на множество других вопросов, которые ее занимали.

Она отодвинула в сторону копию статьи и оперлась подбородком на руку, продолжая смотреть на заставку монитора — летающие тосты, чьи крылья так отчаянно трепетали, словно пытались вырваться из компьютерного плена. Абсурдная идея. Мадлен посмотрела на часы. У нее еще оставалось время, чтобы выкурить сигарету перед началом лекции.

Из-под груды эссе зазвонил телефон. Да, сказала она Джуди, пусть ее соединят с Николасом Флетчером, который звонит из Кентербери.

— Привет, Мадлен. Пожалуй, теперь пришла моя очередь отрывать вас от работы. Надеюсь, вы не находитесь на грани величайшего открытия?

Мадлен посмотрела на часы. До лекции оставалось пять минут.

— Я собиралась покурить перед лекцией, но это может подождать.

— Очень лестно. Вы помните пергамент с рунами, который я вам показывал?

— Кажется, да.

— Ну так вот, мне удалось кое-что расшифровать. Что вам известно о руническом алфавите?

— Немногое. Я знаю, что с его помощью писали церковные манускрипты и поэмы.

— А вы можете его читать?

— Господи, нет, конечно. А вы?

— Если очень постараться… впрочем, мне повезло. Я провел две ночи над этим манускриптом. Я и сам не понимаю, почему решил им заняться — сначала собирался отправить его в Лондон вместе с другими документами. Так или иначе, но вчера я сходил в библиотеку и взял там пару книг, чтобы убедиться, что стою на правильном пути.

Мадлен почувствовала, как ее начинает охватывать возбуждение. В голосе Николаса сквозило волнение, и ей захотелось узнать, что нарушило его привычное спокойствие.

— И? — едва слышно спросила она.

— И я не намерен ничего вам рассказывать до тех пор, пока не продвинусь еще немного вперед. Возможно, я очень сильно ошибаюсь. Мне ужасно хочется продолжить работу днем, пока я в подвале, но это не совсем правильно. Видит бог, у меня и без того полно забот, чтобы возиться столько времени с одним манускриптом.

— Я понимаю ваши чувства.

Мадлен пришлось взять себя в руки. Сейчас был самый подходящий момент рассказать Николасу о дневнике. Ей ужасно этого хотелось. К тому же он оказал доверие ей.

— В самом деле?

Наступила многозначительная пауза. Николас явно ждал, что Мадлен продолжит.

— В последнее время мне пришлось проверить очень много студенческих работ, — быстро добавила она.

Искушение отступило. Конечно, она не станет ничего ему рассказывать. Кроме того, сестры Бродер потребовали, чтобы она хранила существование дневника в тайне. А она уже нарушила их доверие и проболталась о дневнике Розе.

— Наверное, это скучное занятие — я бы предпочел расшифровку рунических посланий.

— Я тоже! — рассмеялась Мадлен.

— Кстати, теперь я могу сказать о второй причине моего звонка. Как вы смотрите на то, чтобы провести пасхальные каникулы в Кентербери? У вас ведь тоже будут праздники. Мне бы очень хотелось показать вам манускрипт. — Голос Николаса зазвучал таинственно. — Я знаю, вам придется преодолеть значительное расстояние, да и стоить это будет немало, но я могу встретить вас в Гатвике [39] Крупный международный аэропорт в Лондоне. . До него всего час езды. В любом случае подумайте о такой возможности.

Мадлен сразу приняла решение.

— Я бы с удовольствием посмотрела на этот документ.

Пока не стоит говорить о том, что ей хочется с ним встретиться.

— И я бы хотел вам его показать. И кроме того, я с радостью повидаюсь с вами, — ответил Николас.

Сердце Мадлен дрогнуло. Людям не следовало так разговаривать с ней сейчас. Ей ужасно захотелось заплакать. Она посмотрела на часы и поняла, что сильно опаздывает на лекцию.

— Мне нужно идти, пока никто из моих студентов не обратился в администрацию, чтобы выяснить, продолжаю ли я оставаться их преподавателем. Такое уже случалось.

— Хорошо. Мне бы не хотелось, чтобы вы потеряли работу.

— Сейчас это было бы не так уж и плохо.

— Боюсь, вы преувеличиваете, — сухо заметил он. — Позвоните мне, когда будет ясность с билетами.

Мадлен положила трубку, подхватила рюкзак и помчалась на лекцию. Она опаздывала.

Когда она шла через двор к аудитории, в голове у нее мешались самые разные мысли. О каком таинственном документе говорил Николас? К тому же она не знала, чего ей больше хочется — увидеть руны или Николаса? Все только потому, что ей приятно проводить время в его обществе, напомнила она себе. Было бы глупо влюбиться в такого человека — ведь он типичный одиночка. Питер был таким же, и это принесло ей множество страданий. Кроме того, Николас ей не слишком нравился — ее привлекал лишь образ его мышления.