Татьяна Костина - Вертикальный мир

— Что ты имеешь в виду? Как?

— Мы должны уничтожить всё, созданное людьми с «чёрным» разумом, и их самих.

— Ты понимаешь, что это значит: «уничтожить»? — спокойно возразил чуть приглушённый голос.

— Да, мой Господин, понимаю. Но другого выхода нет. Иначе они вскоре разрушат всё, что стоит на их пути, и Золотой город будет в этом списке среди первых.

— Я ценю твою инициативу, — ответил Ассаван, — но ты должен понять, что физическое истребление ни к чему не приведёт. Война происходит в душах людей, и каждый из нас принимает в ней участие. Смерть тела лишь отсрочит выбор и внутреннее сражение. Сейчас настало такое время, что оружие по сути дела ничего не может решить. Это война за свет внутри каждого из нас, и если внутренней победы не произойдёт, физическая победа окажется бессмысленной…

— То есть мы будем сидеть и ждать, когда «колдуны» явятся сюда и сровняют город с землёй? — с нотой сарказма произнёс Мар-Амат.

— Нет. Так не будет. Мы уже начали готовить все самое ценное к перевозу.

Серые глаза стали большими, выразив негодование.

— Зачем убегать, если можно всё сохранить? — возразил Мар, чеканя каждый слог. — У нас имеется достаточно средств, чтобы спасти город и удерживать его в случае нападения.

— Эта война охватывает всё человечество, и Золотой город, как бы он ни был для нас ценен, в сравнении с такими масштабами — песчинка. Теперь нужно думать вперёд за всех… В будущее нельзя перенести тленное — таков Закон. Оно рождается из зёрен вечного, а любая форма, даже самая прекрасная, обречена на погибель. Золотой город родится вновь, но не в этих стенах и не на этой земле…

Мар вежливо распрощался с Учителем, поблагодарив за мудрые слова, но остался при своём мнении. Тягостно было на его душе, и бесконечные чёрные мысли не давали покоя истерзанному сердцу.

Он зашёл в архив и заперся изнутри. Окинув взглядом высокие стеллажи с недавно завершёнными книгами, сморщился, и лицо его непроизвольно изобразило мученическую гримасу. «Ради чего всё это? Столько лет усердной работы! Столько сил и времени вложено! Большая часть моей жизни похоронена на этих полках… Если всё это исчезнет в одночасье, моя жизнь окажется потраченной впустую!»

В памяти безжалостно всплывали картины прошлого.

Обиженная девочка-подросток сердито смотрела на него.

— Ты оставишь меня, Мар? Но почему? — и она расплакалась. — Ты же обещал! Ты говорил, что через два года мы поженимся! Я знаю, почему так происходит… Ты меня больше не любишь…

— Это не так. Прошу, попытайся понять… Я чувствую, что мне будет слишком мало обычной жизни. Я всегда искал чего-то, но не понимал, чего именно. Отец говорит, что у меня есть способности к знаниям, и я могу стать Служителем Солнца.

— А что думаешь ты? Почему отец решает твою судьбу? Тебе будет мало обычной жизни… Значит я для тебя… — она прервала речь, всхлипывая и с трудом набирая воздух, — я для тебя не важна?!

— Я желаю тебе самого большого счастья, которое возможно на этой земле. Но я должен уйти. Прости меня… Мы не будем счастливы вместе, потому что у меня внутри всегда будет жить пустота. Ты такая юная, и у тебя всё впереди…

Девушка прикусила нижнюю губу, сдерживая плач, зажмурилась, затем взяла со стола книгу и со всего размаха швырнула её об стену. Выбегая, она громко хлопнула дверью.

Мар медленно присел на пол, поднял книгу и расправил смятые страницы. «Из вас двоих я выбираю её», — подумал он, поглаживая толстый переплёт.

Снаружи послышались голоса: кто-то хотел попасть в Архив. На дверь два раза надавили, подождали немного, а потом снова стало тихо. Мар не хотел уходить. Он сел на пол, опёрся спиной о стойку стеллажа и вновь погрузился в размышления. Вертикальные складки на его лбу, возникавшие всегда от глубокой задумчивости, очень шли его интеллектуальному лицу.

И вот перед его внутренним взором возник отец, счастливый, с сияющими глазами. Он с восхищением разглядывал белую одежду юноши и медальон на его груди. «Я горжусь тобой! — зазвучал знакомый голос. — Я счастлив, что у меня такой сын!» Он похлопал Мар-Амата по плечу и даже прослезился от радости.

А потом ему вспомнился Служитель с необычайно синими глазами, который, несмотря на молодость, производил впечатление мудреца. Его мягкость и доброта сразу располагали к себе. Он тогда был хранителем архивов, как теперь Мар.

«Столько лет прошло! Столько лет! — подумал ученик и вздохнул. — Всё это — часть моей жизни, я шёл к этому сознательно. Я знал, чего хочу… Но теперь я в растерянности. Я не вижу ответа на самый главный вопрос: „Зачем?“ Зачем продолжать, если мы обречены? Это глупо… Как можно делать то, в чём уже не видишь смысла?»

А потом что-то в нём самом ответило ему словами Ассавана: «Мы должны верить в лучшее и не опускать руки, что бы ни случилось». Синие глаза обладали особенной силой, они всегда были убеждены в превосходстве мира Небесного над Земным, они всегда продолжали любить… И на мгновение от этого синего света будто струя свежего воздуха хлынула в душу Служителя, даже физически дышать стало легче. «Я так хочу верить тебе, — мысленно ответил Мар, — с огромной радостью я бы жил как раньше, посвящая время возвышенным занятиям и размышлениям. Но как же здравый смысл? Конечно, я далёк от совершенства, но всё же знаю точно: безумцем меня нельзя было назвать никогда. Очевидно, что война уже проиграна; наше поражение — лишь вопрос времени… Как смириться с мыслью, что мои усилия оказались напрасными? Я хочу верить твоим словам, Ассаван, потому что вера даёт желанную надежду и приносит утешение, успокаивает сердце и наделяет силой… Но всё внутри меня сопротивляется. Я вижу впереди лишь смерть и разрушение. А ведь мы можем остановить войну! Мы можем пресечь растущее зло, мы можем прогнать обезумевших людей, не дать им крушить наш мир, построенный на законах справедливости! Я отдал бы всё, чтобы спасти город, чтобы уберечь бесценные зёрна священных знаний, хранящиеся в наших библиотеках. Я отдал бы свою жизнь не задумываясь, но… Ассаван не слушает меня, и я понимаю: мы обречены… Как же всё это нелепо!..»

Рассеянные солнечные лучи просачивались из маленьких окошек высоко под потолком. Служитель запрокинул голову, осматривая доходившие до самого верха стеллажи, и не верилось ему, что содержимое всех архивных комнат можно переместить куда-то. Он протянул руку и вытащил первую попавшуюся книгу. Почерк был не его, но чей именно — трудно было понять. Он открыл её наугад и прочитал строку, на которую упал взгляд: «…жаждущего Света любая дорога выведет к солнцу…», затем снова задумался о своём.