Аркадий Бабченко - Алхан-Юрт

В леске идёт бой, где-то чуть подальше. За деревьями не видно, но, судя по звуку, стреляют метрах в двухстах от них. Короткими перебежками одолевают это расстояние. Молча, глаза напряжены, уши торчком. Лишь изредка Ситников оборачивается и спрашивает: «Где Женька?» Артём тоже поворачивается: «Вентус! Ты где?» – «Я здесь!» Вентус, ломая кусты, вываливается вслед за ними, глаза выпучены, дыхание тяжёлое, автомат и «муха» волочатся по земле. Подбегает, грузно падает на болотный мох: «Здесь я…»

…Пехота залегла на небольшой поляне, отгороженной от села невысокой, по колено, земляной насыпью с вросшей в неё плетёнкой из колючки. За плетёнкой была колея, а за ней, метрах в тридцати, уже начинались дома. Здесь бой поутих, стрельба переместилась вправо, дальше, туда, где был их бугорок и где осталась семёрка. Солдаты, рассредоточившись вдоль насыпи, вглядываются в село, высматривают кого-то там. Два бэтэра застыли в кустах на правом фланге, слегка шевеля башнями.

Ситников прополз вдоль колючки, дёрнул за ногу ближайшего солдата:

– Где взводный?

Тот показал рукой дальше: «Там».

Взводный лежал посередине насыпи на спине, смолил сигарету, глядя в низкое небо. Артём с Ситниковым подползли к нему, улеглись рядом.

– Ну что тут у вас, Саша, где чехи?

– Здесь где-то, в этих домах. – Взводный не перевернулся, всё также глядел в серые тучи. – Чего-то затихли пока. Может, будем уходить потихоньку? Пока не стреляют.

Начштаба ничего не ответил, заполз на изгородь, стал разглядывать село. Артём примостился рядом с ним.

В селе было тихо, никакого движения. Пустые глиняные дома, покрошенные автоматными очередями, не подавали признаков жизни. Надо уходить.

Ситников перевернулся на бок, полуприлег на локте:

– Так, Саша…

Договорить он не успел. Во дворах, прямо перед ними, заговорил автомат, очередь пронеслась над плечами Ситникова, выбила из насыпи землю у него под локтем. Он вдёрнул голову в плечи, крякнул, матерясь, скатился с плетёнки. Справа ответила ещё одна очередь, прошлась по поляне, по пехоте – видно было, как пули впивались в траву между распластанными фигурами, – и уткнулась в лес.

Артёму показалось, что краем глаза он успел заметить вспышку в окне одного из домов, а затем перебегавшую из комнаты в комнату тень.

– Вон он, товарищ майор, в этом окне!

– Где? В каком? – Ситников, стаскивая через голову «муху», смотрел на Артёма, в глазах его было бешенство. – Ну, в каком?

Но окно снова было пустым, дом опять замер, не шевелился, и Артём уже не был уверен, что чех был именно там. Очереди возникли словно из ниоткуда, внезапно пронеслись над насыпью и исчезли. И всё. Проследить их не получилось – выстрелов видно не было, а на слух не определить – затерялись во дворах.

Артём вглядывался в село, но неуверенность от этого только росла. Теперь он даже не знал, был ли вообще чех. Может, был, а может, и показалось.

– Ну в каком?

– … а чёрт его знает, товарищ майор… Вот в этом, кажется…

Ситников посмотрел на окно, взвёл «муху».

– Точно там?

Артём не ответил. Тогда Ситников отложил «муху» – жалко попусту тратить – и полоснул по окну из автомата. Очередь строчкой расковыряла глину на стене, вышибла деревянный подоконник, закувыркавшийся в воздухе, и утихла в проёме окна.

И тут Артёму снова показалось движение в доме.

– Да вон он, зараза! – Он вскинул автомат, прицелился и коротко ударил по окну. Затем ещё раз и ещё. Сразу же вслед за ним замолотил и Ситников, а потом заговорила и вся пехота.

Сначала Артём стрелял прицельно, но руки после долгого бега тряслись, не могли удержать автомат, ствол заваливался, пули ложились то ниже, то выше окна, и Артём начал бить навскидку, длинными очередями, не целясь.

Спарка быстро закончилась. Артём отстегнул её, достал новый магазин, полный. Этот оказался заряжён трассерами. Артём видел, как они влетали в тёмное окно и там рикошетили внутри дома, отскакивая от чего-то твёрдого, стоявшего у противоположной стены, искрами с жужжанием метались по тесной для них комнате.

Дом умирал под их огнём, дёргался, тучи пыли и сухой глины, выбиваемые из его стен, водопадами сыпались к подножью, земля кипела вокруг фундамента, взбрыкивала комьями травы.

Пехота всё больше распалялась.

Кто-то уже бил с колена, кто-то лупил по соседним домам. Ими овладело особое опьяняющее чувство, какое бывает только в заведомо удачном бою, при явном преимуществе. Чехи полоснули очередью и ушли. Страха нет, он проходит, и ты чувствуешь свою силу, превосходство над врагом. Это опьяняет, порождает возбуждение и весёлую холодную злобу, желание мстить за свою боязнь до последнего, не думая, поливая направо и налево.

Ситников схватил «муху», встал на одно колено и выстрелил по окну. Граната огненной точкой вошла в проём и сильно рванула в закрытом помещении, осветив дом молнией вспышки. На улицу выбросило мусор, вывалил клуб серого дыма.

Выстрелом Артёма оглушило. Ситников, стреляя, неудачно развернул «муху», и струя выхлопа ударила Артёма по уху. В голове зазвенело, ничего не стало слышно. Он скатился с насыпи, зажав двумя пальцами нос, начал продувать уши, сглатывать.

Кто-то потряс его за плечо:

– Контузило? – Голос слышался еле-еле, хотя спрашивающий вроде бы кричал.

– Не, глушануло нёмного! Сейчас пройдёт, – заорал в ответ Артём. Его удивил собственный голос – глухой, как в бочке, и слышимый не внутренним ухом, а снаружи. Он снова продул уши, потряс головой. Звон немного поутих, но тугая, мешающая соображать вата в мозгах осталась.

Рядом оказался комбат. Он лежал на насыпи и с остервенением бил по селу, тщательно прицеливаясь и что-то приговаривая. Артём подполз к нему, лёг рядом, попытался рассмотреть, в кого он там целится. Ничего не увидев, кроме всё тех же пустых домов, стал стрелять в том же направлении.

Заметив Артёма, комбат оторвался от автомата, толкнул его локтем:

– Ну-ка, вызови мне броню.

– Что?

– Броню вызови, глупый хер!

Артём перевернулся на спину, включил рацию. Оба бэтэра ответили сразу:

– «Пионер», это «Броня 185», на приёме.

– «Пионер», я «182-й», приём.

– Товарищ майор, «Броня». – Артём протянул комбату наушники и ларингофон.

– «Броня», «Броня», это главный. – Комбат прижал один наушник к уху. – Значит, так. Простреляете село. Первыми – дома перед нами. И чуть влево возьмите, вон туда, где кирпичный особняк. – Комбат показал рукой на стоявший в отдалении дом, как будто в бэтэрах его могли видеть. – Затем выдвигайтесь, прикроете нас бронёй. Начинаем отходить. Всё, приступили!

Он вернул Артёму наушники, приказал:

– Передай по цепочке: начинаем отход. Короткими перебежками – один бежит, остальные прикрывают. И Ситникова приведи ко мне.