Мария Донченко - Оранжевый туман

— Пойдём на улицу, — позвала она Сергея с порога.

Они вышли в соседний двор, где обычно происходили разговоры, не предназначенные для лишних ушей. Оглянувшись по сторонам, Марина, прикрывая содержимое второй рукой, быстро высыпала его из платка на скамейку.

— Патроны, — прокомментировала она шёпотом и подняла глаза на Сергея, ожидая его реакции.

— Это не патроны, — ответил он вслух. — Это стреляные гильзы. Они легальны, хотя и от боевого оружия. Откуда они у тебя?

— Они точно не запрещены? — вопросом на вопрос ответила Марина.

— Точно. Бояться нечего. Посмотри сама, они же пустые. А где ты их взяла?

— В куртке у Андрея, — Марина облизала губы, решившись наконец вымолвить эти слова, — только ты никому не говори, ладно? Его, значит, не посадят?

— Нет, конечно, — ещё раз успокоил девушку Маркин, — это всего лишь гильзы. Смотри, — он положил одну из них на ладонь, — я их беру спокойно. Если не возражаешь, возьму одну, спрошу у знакомых, от какого именно пистолета.

— Бери, но с возвратом, — разрешила Марина, — Андрей приедет в понедельник, может, они ему нужны для чего…

— Нужны они могут быть только как сувенир, — ответил Сергей, — но я тебе завтра отдам, не вопрос.

…О Марининой находке Артюхин узнал меньше чем через час.

Ещё через пару часов гильза лежала у него на столе.

А ещё через полсуток Маркин отдал гильзу девушке. Но не ту самую, а аналогичную, впрочем, никто не заметит подмены.

Оригинал останется у Артюхина.

Будет повод лишний раз присмотреться к Нецветову и его компании.

Вагон последней вечерней электрички был почти пуст, и, невзирая на Любины просьбы, никто из пассажиров не решался дать ей позвонить. На девушку поглядывали с подозрением, видимо, кража мобильных таким способом не была в этих краях таким уж редким промыслом.

Мелкий дождь, весь день то моросивший, то прекращавшийся, усилился к вечеру. Капли барабанили по крыше и стёклам вагона.

Над местностью висели тяжёлые тучи, отчего густые сумерки казались ещё темнее.

И только когда они проехали Дзержинск, Любе улыбнулась удача в лице пожилого мужчины, который не без колебаний протянул ей старенькую «Моторолу».

— Наконец-то вы позвонили! — почти кричала в трубку взволнованная Юля. — Возвращайтесь в Нижний! Всё отменяется.

— А что случилось?

— Менты дежурят на выходе с платформы. Трясут всех подряд. Первую группу накрыли в полном составе. Они ж с баллонами были, как и вы. Они уже сидят в местном линейном отделе. Наши ждут в машине у станции, машину менты проверить не догадались. Мы вам все звоним-звоним, а у вас телефон недоступен…

— А если выйти на одну остановку раньше и пешком? — спросила Люба.

— Там далеко идти. Под дождём всё равно не порисуете. И самое главное не сказала — только что передали, что полномасштабные учения в Мулино отменяются. Будет какое-то там совещание, в сентябре, что ли. Наша фракция в Думе считает это своей заслугой…

— Спасибо, — завершив разговор, Люба вернула телефон хозяину и обернулась к товарищам. — Разворачиваемся, выходим на ближайшей станции, едем обратно! Короче, ура, победа!

…Когда они вышли из вагона, ливень уже хлестал вовсю, но обогнавший электричку Димка со своей неизменной улыбкой встречал их у вокзала.

— Вам здорово повезло, что билет потеряли, — сказал Артём. — Ребят хотят закрыть на десять суток. Что самое обидное, ни за что ни про что. Ладно, давайте в машину, поехали в штаб ночевать. Как говорит Дима, нас не догонят. Вы когда домой?

Москвичи переглянулись.

— Наверное, завтра вечером, — ответил за всех Виталик.

— Ну и замечательно. Посидим ещё, пообщаемся, погуляем, город вам покажу…

Артём был явно рад знакомству.

В понедельник на работе Виталика ждало уведомление о предстоящем увольнении в связи с ликвидацией супермаркета.

Как поговаривали, магазин закрывали не совсем, а только на пару месяцев на ремонт, но после открытия наберут приезжих из Средней Азии. Это намного выгоднее, чем нанимать москвичей.

Нельзя сказать, чтобы Виталик был сильно опечален этим известием. Супермаркет опостылел ему чуть ли не с первого дня. Получал он немного, графиком работы тяготился и давно хотел пойти обратно в курьеры, но всё как-то откладывал решение этого вопроса на потом.

И вот свершилось. Случай представился.

«Я отдохну пару недель», — подумал он, — «А потом буду устраиваться, благо курьерских вакансий в Москве хоть отбавляй».

А пока что — свободен, как ветер, товарищ Нецветов.

Как ни настраивал себя Виталик на то, что вот уж с завтрашнего дня он точно займётся поисками работы, но дни проходили за днями, а он всё не решался заставить себя прервать свой вынужденный отдых.

Так подошёл к концу сентябрь, и приближалось третье-четвёртое октября — очередная, четырнадцатая годовщина подавления восстания 1993 года.

В эти дни Любины родители всегда приходили на митинги, и, если Никита Максимович был в настроении, он мог рассказывать о тех днях, а в настроении он бывал редко.

Третье октября выпало на рабочий день, и основная масса народа подтягивалась ближе к вечеру. Виталик пришёл засветло, ещё до начала официального митинга, и уже успел пообщаться со многими своими знакомыми.

На Красную Пресню опускались синеватые сумерки. Здание Дома Правительства, для собиравшихся здесь — Дома Советов, белело в наступающей темноте, и октябрьский ветер колыхал над ним бело-сине-красный триколор, особенно яркий в лучах искусственной подсветки.

Люди стояли мелкими группами по всей Дружинниковской улице, у самодельного памятника, у чёрно-красных стендов, у символической баррикады и дальше, вдоль металлического забора детского парка имени Павлика Морозова.

Милиции было много, но относилась она к собравшимся лояльно, несмотря на то, что заявленное время митинга уже истекло.

Ближе к метро «Краснопресненская» торговали литературой и атрибутикой, там, среди прочих, стояла Ксения Алексеевна за лотком с музыкальными дисками.

За памятником, у ограды стадиона, на земле под деревьями стоял магнитофон, и сквозь хрип и треск с кассеты прорывался голос барда Николая Прилепского:

Пламя свечей дрожало от холодного ветра. У ограды разливали водку по одноразовым стаканчикам. Здесь стояли рядом с Никитой Максимовичем Виталик и Димка. Андрей и Марина разговаривали с кем-то в сторонке, а Люба отошла помочь матери с дисками.