Евгений Будинас - Дураки

Схватив копии всех четырех писем о переоценке и даже с Красовским не посоветовавшись, они рванули в Минфин, что им, казалось бы, совсем не с руки — чужое ведь ведомство! А когда их там не поняли, удивившись такой активности, они, как умные и хорошо натасканные овчарки, принесли в зубах копии писем хозяину — прямехонько в Службу контроля. В том смысле, что мы, мол, работаем, выполняя команду, а нам, мол, мешают.

И сразу все старания Дудинскаса оказались напрасными. Потому что когда Хулуенок, главный налоговик района, а над бабоньками прямой и непосредственный начальник, тут же вызванный в Службу контроля, попытался там объяснить, что начислять санкции после таких писем он никак не может, его отправили туда же, куда и Кузькина с его справкой. Хулуенок поехал не туда, а на службу — спокойненько обдумать, как бы себя так повести, чтобы не пришлось потом за все отвечать. Но долго думать у него не получилось из-за того, что его раздумья прервал звонок теперь уже его непосредственного начальника:

— Да никто твоему «Артефакту» ничего не разрешал!

В том смысле, что письма эти — чушь собачья и... Или он сегодня выставляет санкции в полном размере, или завтра побежит трудоустраиваться. При этом его руководитель, обычно с подчиненными вежливый, сказал:

— Козел ты.

И для убедительности добавил, процитировав однажды услышанное на селекторном совещании:

— В рот йодом мазанный...

Чем Хулуенка окончательно утвердил в подозрении, что отвечать ему ни за что не придется, так как совсем на другом уровне все посчитано и решено.

Много позднее, когда страсти улеглись, Виктор Евгеньевич, разговаривая с руководителем комиссии ГЛУПБЕЗа, созданной по настоянию Горбика, тоже Кузькиным, но однофамильцем, и не Сергей Михайловичем, а, наоборот, Михаилом Сергеевичем, который производил проверку проверки, просто так, «по-писательски» полюбопытствовал:

— Неужели вы не видели, что если взять чуть глубже, то фактуры против нас можно было накопать впятеро больше? Схемы-то ухищрений у всех одинаковые, не может быть, чтобы вам они не были известны...

Михаил Кузькин снисходительно рассмеялся.

— Вашу фактуру нам что, как грибы, солить? Вы хоть понимаете, Виктор Евгеньевич, сколько нам пришлось бы, как вы выражаетесь, копать? И какие горы мы бы всего навернули... Нет, действовать нам приходится только целенаправленно. И только в том диапазоне, до которого дошла очередь... [95] Когда очередь подошла и к Павлу Павловичу Титюне, на которого посыпался компромат в связи с арестом директора металлургического завода Юрия Севастьянова, хозяин пригласил к себе Главного Консультанта: «Ты мне скажи: брал Титюня или не брал? Чувствую, что брал, но сомневаюсь». — «На сто процентов уверен, что не брал». — Консультант отважился вступиться за могущественного завхоза. — «Чем можешь обосновать?» — «А зачем ему здесь светиться? Под ним сотни фирм. С каждой можно стричь понемножку, а тут — все на виду. Было бы глупо». — «Логично». И в очередной раз Павел Павлович уцелел. Очередь-то до него еще не дошла, а только подошла, причем лишь в связи с Севастьяновым. Иначе и нельзя. Всех прихлопнешь — а кто будет работать?..

— Это у вас, как в концлагере? Там тоже еды давали ровно столько, чтобы ноги не протянуть.

— Приблизительно. Но все же как с газонокосилкой. Стричь надо столько, чтобы выживали. Это только шумят все, что выжить невозможно. Так и в концлагере, клиентам разве нравится? Но ведь подолгу живут...

Тут только он понял, что и от майора Красовского никакой особой компетентности никто не ждал. Поэтому на их письмо в КГБ с требованием отстранить Красовского от участия в проверке там только недоуменно пожали плечами. Уж Дудинскас-то не мальчик, правила мог бы знать.

От Красовского ведь что требовалось? По наводке посмотреть, заострить и порекомендовать, чтобы обратили внимание... Для этого ему нужен был маленький пас. Его сделала Лаврентия Падловна своими подсказками по «Артефакту». Он пас принял, поднял мяч в «свечу». Другие подскочили и продолжили. В волейболе это называется сыгранностью, на службе — разделением ответственности, в суде — круговой порукой.

В официальном ответе КГБ, пришедшем точно в установленный срок, Дудинскасу так и написали:

«Оснований для отзыва Красовского из комиссии Службы контроля и проведения расследования по факторам использования им служебного положения в неблаговидных целях не усматриваем. Документы, подготовленные Красовским совместно с другими членами комиссии, представлены в Службу контроля именно для организации дополнительной проверки, и оснований для их отзыва не имеется».

Вот и Коля Слабостаров не сам на «Артефакт» наехал, а с помощью всех, а потом не сам принял решение изъять лицензию на основании проведенной проверки, а лишь попросил для этого команду у Службы контроля. Они бы скомандовали, он бы изъял. Лицензия, между прочим, спецзнаковская, он бы мог и сам изъять, тем более по справке Красовского. Но не стал высовываться, потому как если что, так и на него бы потом, чего доброго, наехали.

— На каждую хитрую дырку, Агдам Никифорович, выходит, есть болт с резьбой.

Это Ольга Валентиновна «посочувствовала» Агдаму Никифоровичу, когда они собрались все вместе в кабинете Дудинскаса, чтобы подвести итоги и наметить план дальнейших действий. С главбухом или без. А Виктор Евгеньевич все его намерения сразу срезал.

Начал он с того, что зачитал заявление Агдама Никифоровича с просьбой освободить его от обязанностей. После чего вполне невинно сообщил, что, похоже, пора исполнить то, о чем они в самом начале сговорились: с уходом любого из учредителей немедленно закрываем фирму.

Тут Агдам Никифорович посмотрел на Дудинскаса с ужасом.

Фирму ведь закрывать придется главбуху, и никаким заявлением тут не спасешься — это Агдамчик сразу понял, отчего совсем сник. Снова Виктор Евгеньевич его переиграл, так вот просто показав, что к веслам на этой галере прикованы они все. И хочешь не хочешь, Агдаму Никифоровичу придется еще долго выгребать — в соответствии с трудовым законодательством. Уйти по собственному желанию главбух мог всегда, но только до того, как принято решение закрыть фирму...

Помолчали.

— Где же выход? — спросила Ольга Валентиновна.

Павлик Жуков недвижимостью никогда не владел.

Когда у него, хозяина и главного редактора одной из неформальных газет, описали имущество за долги перед государством, Петя Мальцев тут же опубликовал его портрет. Дело в том, что стоимость всей собственности Павлика Жукова составила 2,3 миллиона рублей, то есть около 3,2 доллара по рыночному курсу. «Симметрично получилось, — радовался Павлик, — 2,3 — 3,2 — это к счастью».