Евгений Будинас - Дураки

Читая только оппозиционные газеты и не глядя по сторонам, можно было поверить в серьезность происходящего. Но общий тираж независимой прессы едва ли превышал сто тысяч.

Потешные игры...

На что мог рассчитывать Столяр? Чего добивался, раскручивая очевидно провальную затею? Куда пер, не обращая внимания на нападки в официальной прессе и сарказм неформалов, не останавливаясь перед угрозами недругов и скепсисом друзей? Куда гнал поезд этот зарвавшийся выскочка-машинист, доподлинно знающий, что рельсы впереди еще не проложены? Какая страсть, какой азарт, что за решимость им двигали? Кроме понятного стремления возбудить общественный интерес к собственной персоне?

Впрочем, популярность для политика — это не так и мало. Даже неважно, с каким она знаком. Вот уже несколько месяцев имя Столяра у всех на слуху. Вся эта катавасия выдвинула в центр внимания вовсе не кандидатов в президенты, а самого Виктора Илларионовича. Как одного из самых бесстрашных и последовательных лидеров оппозиции. Арестом председателя альтернативного избиркома власти только подлили масла...

Виктор Столяр осмелился. Первым поднял голову и сказал: давайте играть по правилам, давайте избирать нового президента, если нам не нравится бывший. Перевел стрелки на простой и знакомый путь. Ему не все поверили? Ну и что! Какая теперь разница, что об этих «лжевыборах» пишут в официальных газетах, какие сомнения высказывают, какими ярлыками клеймят эту авантюру и ее автора неформальные аналитики! Ведь пишут, и клеймят, и говорят. Впервые обсуждают возможность. И от этого никуда не денешься: избранник здесь, оказывается, не навечно, его можно переизбрать...

«В конце июля в Республике будет новый президент».

Для Дудинскаса было очевидным стремление Столяра раздразнить команду Всенародноизбранного, спровоцировать ее на неадекватные поступки, заставить проявить себя. Замысел ясен: обнажить ситуацию, доведя ее до полного абсурда, хотя бы тем, что будет публично объявлена победа на выборах, причем даже неважно чья. Два парламента, два избиркома, два президента: один у кормила, но не легитимный, не выездной, не признаваемый в цивилизованном мире, другой безвластный, самозванный, но формально узаконенный и публично провозглашенный... Такое не может остаться без внимания.

Ну а дальше-то что? Да, осмелился, да, бросил вызов, да привлек внимание...

— В конце июля. Будет. Новый президент.

Виктор Столяр произнес это негромко, без всякого пафоса, но и без тени сомнения, буднично, как о свершенном. Так врач сообщает очевидный диагноз. Это был конец интервью, дальше что-то другое замелькало на экране в сводке зарубежных новостей, не менее важных для россиян.

Дудинскас выключил телевизор.

Убежденность Столяра его взволновала. О чём это? Что он имеет в виду? Такими обещаниями ведь не бросаются...

Виктор Евгеньевич живо представил себе реакцию Всенародноизбранного.

Последнее время Батька и без того заметно нервничал. И на ежевечернем телеэкране выглядел плохо: бледный, с покрасневшими веками и пересохшими губами, которые постоянно облизывал, со сбивавшимся зачесом, который непрерывно поправлял. Видно, что человек не вполне владеет собой. Какой же силой характера он должен обладать, чтобы проглотить такую пилюлю, не сорвавшись с петель? Столяр — психолог, он трезв и расчетлив, хорошо зная слабости своего протеже, он, без сомнения, понимал, какой болезненный удар нанесет его издерганной, на грани срыва, психике, как сокрушит расшатанное хронической бессонницей сознание.

Но даже и не слетев с петель, такое не прощают.

Но такое и не произносят ради того, чтобы подразнить. Даже в отчаянии.

Откуда в Столяре столько уверенности, что даже Дудинскасу засветил вдруг лучик надежды? На что он рассчитывает, в чем замысел? Что Виктор Илларионович задумал?

Дудинскас набрал номер.

Дверь открыла Нина, супруга Столяра.

Войдя в прихожую, Дудинскас протянул ей пакет:

— Вот фрукты, сок. Взял бы чего покрепче, но, увы... Виктор Илларионович отдыхает? Мы договаривались.

— Спит. Сейчас его подниму. Только учтите, он еще очень слаб...

— Ну, положим, не настолько, чтобы без женской помощи не подняться навстречу такому гостю, — Столяр, в спортивном костюме, худющий, коротко стриженный, отчего помолодевший, стоял в проеме двери, приветливо улыбаясь. — Куда это вы запропастились на целых полгода?

Они не виделись гораздо дольше, года два, пожалуй, с той последней встречи, когда Дудинскас отказался вступить в его предвыборную команду. (Не встречались, даже когда в «Артефакте» печатали его «Заключение специальной комиссии». Понимая сложность положения Дудинскаса и не желая его лишний раз подставлять, Столяр все переговоры вел со Станковым.) Но за передрягами, которых в эти два года хватило обоим, время пролетело стремительно.

— Сначала мне было, признаюсь, не до вас, — улыбнулся Дудинскас, — потом стало как-то неловко объявляться. И вот наконец представился удобный повод.

— Доведя ваше тонкое замечание до присущей вам афористичности, — откликнулся на шутку Столяр, — я бы сказал даже так: «Вообще удобно, когда за решеткой оказываешься не ты...»

— Ну, решеток на всех хватит. Я вот и зашел разузнать, какие там условия, как питание, распорядок...

— Условия нормальные. Все та же повседневная забота, особенно хорошо поставлено дело с питанием. Меня пытались кормить даже силой. Правда, с помощью клизмы. Ребята, говорю, зачем вы так стараетесь? Ведь потом эти конторские крысы, эти долбаные законники обязательно классифицируют ваши действия как пытку. Придется ведь отвечать по всей строгости.

— Помогло?

— Подействовало. Между прочим, я был первым в этом СИЗО, с кем начали обращаться культурно.

— Ну да, — вставила Нина, — особенно, когда везли в «воронке», вывернув руки и подвесив ремнями за поручни... Слушайте вы его! Измывались, сколько могли.

— Имело место. Это они себе позволяли от души, особенно поначалу. Постепенно все наладилось, жаль, на воспитательную работу не хватило времени... Но начало судебной реформы я в их сознание, считай, уже заложил. До признания вины судом всякий подозреваемый не должен ущемляться.

— Мужики, ладно вам хорохориться, — сказала Нина. — Кто будет кофе, кто чай?

За чаем перешли к главной теме.

Дудинскас осторожно поинтересовался, как на самом деле идут дела.

— Эту акулу мы на самом деле свалим, — Столяр говорил все так же убежденно.

— Ежегодно в мире убивают сто миллионов акул. И, как видишь, их количество не убывает.

— Откуда ты знаешь? — заинтересованно спросил Столяр.