Мария Романова - Подростки бессмертны

— С МалЫм? Ну это, типа ладно, — промямлила я.

Ленка довольно ухмыльнулась. Через полчаса объявился и мой новоиспеченный парень.

— Здорово, пацаны, — первым делом Малой протянул руку своим друзьям. — Привет, — смущенно заулыбался он, глядя на меня.

Наши дворовые сваты, видимо, уже сообщили о моем согласии. Все в компании заговорщически переглянулись. Несомненно, решение свести нас принималось сообща. Создавать пары вообще было излюбленным развлечением, наряду с разборками и «разводом лохов на бабки» (когда домашних деток путем угроз или даже избиений заставляли отдавать свои карманные деньги).

— Ну так целуйтесь, че стоите-то, — возмутилась Ленка, с нетерпением ждавшая плодов своих усилий.

Малой отвел меня в подъезд. Ленка и еще одна девочка увязались за нами — видимо, свидетели при таком деле были необходимы.

Я сильно нервничала, боясь выдать свою неопытность. Как целоваться, я вообще не знала даже в теории! Хотя попытки обучиться этому искусству мы с Маринкой предпринимали: кто-то подсказал, что можно потренироваться на своей руке, соорудив подобие губ большим и указательным пальцами.

Первый поцелуй стал самым омерзительным переживанием в моей жизни. Словно в рот засунули склизкую жабу! Лицо Малого вблизи казалось уродливым, губы его были обветрены и неприятно царапали своими шероховатостями.

— Ты глаза-то закрой! Кто ж так целуется-то?! — напутствовали девчонки, довольно хихикая.

С закрытыми глазами было немного получше: не было видно этого искаженного лица.

«Сколько еще нужно целоваться? Долго еще терпеть?» — думала я в момент нашей «близости». Тут девочки принялись считать, как на свадьбе: «раз, два, три, четыре…» На пятнадцати Малой наконец-то оторвался от меня.

Так мы и «мутили». Я терпела мерзкие поцелуи, в компании мы сидели в обнимку (но, надо отдать МалОму должное, он даже не пытался меня лапать. Видимо, сам стеснялся). Поговорить с ним нам было абсолютно не о чем. Не то, что с моими одноклассниками или собратами-художниками! С ними мы могли часами размышлять о жизни.

Вскоре я решила, что эти «отношения» больше нет возможности терпеть. Но как сказать об этом? Уже несколько дней мой «возлюбленный» не появлялся. Видимо, приболел. А надо сказать, что мы даже адресов и телефонов друг друга не знали — настолько были «близки».

И вот как-то раз сидим мы с двоюродным братцем на остановке — ждем трамвай, возвращаясь от бабушки. И тут я вижу МалОго на другой стороне! Я как раз рассказывала о нем Гоше.

— Это че, твой парень? — усмехнулся брат.

Щеки мои зарделись от смущения, Малой выглядел не очень представительно. Я его немного стеснялась, впрочем, как и себя. «Момент настал», — подумала я и направилась к своему «избраннику».

— Это, Малой, я типа с тобой больше не хочу мутить, — сказать свою речь уверенно и без запинок не получилось.

— А че? — удивился он скорее моему неожиданному появлению, чем сказанному. Смысл слов до него, похоже, не сразу дошел. Потом, заметив моего брата, он понимающе и одновременно гневно глянул на меня. Видимо, решил, что у меня есть другой.

К счастью, скандала не возникло: брат мой выглядел отъявленным хулиганом, и мало кто с ним хотел связываться. Да и в кикбоксинге Гоша давно поднаторел, поэтому впечатление не было обманчивым.

— Ну ладно тогда, че. Пока, — бросил Малой бесцветным голосом.

Я не стала пускаться в объяснения и оправдываться — он бы все равно ничего не понял. Просто спокойно пошла к брату. Камень неприятных и ненужных отношений слетел с души.

Но как теперь будут ко мне относиться остальные? Вопрос мучил меня еще несколько дней, пока я опять не пришла на наше «благородное собрание».

Тем временем на носу был новый учебный год — девятый класс. Он стал особо значимым в моей судьбе, полным резких поворотов и принес безоговорочную капитуляцию родителей.

Первая четверть ознаменовалась «стрелой» между хоккеистами и танцорами (профильные классы нашей школы). В жестокой схватке танцоры одержали чистую победу — изнурительные ежедневные занятия под аккомпанемент нетрезвого гармониста или полноватой пианистки не прошли даром. Мальчишки долго потом хвастались боевыми ранениями и смаковали подробности стычки. Честно говоря, гордость взяла за своих.

О жесткости танцевального я уже упоминала вкратце, пришло время рассказать немного подробнее.

Когда я только пришла туда — в третьем классе — меня, конечно, не спешили принимать в распростертые объятья. Еще бы! Коллектив уже был сформирован чуть ли не с пеленок. Все мамаши давно сроднились, вертясь в родительском комитете, плечом к плечу сражаясь за благополучие кружка и разъезжая с детьми по гастролям. Звездные детишки (а они уже привыкли к своей «особенности», часто гастролируя по городам и странам, побеждая на всевозможных конкурсах и срывая бурные овации на фестивалях) не воспринимали меня всерьез — девочку-корявочку с нелепо торчащими коленками и абсолютно без чувства ритма. Я стояла на низшей ступени иерархической лестницы. Девчонки любили посмеяться надо мной, парни просто не замечали. Заниматься там меня заставила мама (в отличие от всяких изостудий, танцевальный был для меня настоящей каторгой) — иначе не было возможности попасть в хорошую школу. Как удалось запихнуть меня, без особых задатков, в столь звездный хореографический коллектив? Просто мама иногда шила им умопомрачительные, великолепные костюмы на заказ. Вот меня и взяли, по знакомству.

Да, были унижения. Но в классе быдло не водилось — все же занятия танцами развивали и дух. Поэтому совсем уж плохо не было. Небольшие ссоры, сплетни за спиной, насмешки, пару раз объявляли бойкот. Стандартная процедура для новичков. Но со временем ребята начали относиться хорошо, появилось несколько подружек, в основном, благодаря проживанию по соседству. Меня уважительно называли «художницей». Любили, чтобы я им что-нибудь рисовала. В более старшем возрасте все мальчишки вечно бегали разрисованные муравьями из Продиджей, эмблемой группы «Onyx» и прочей крутизной моего производства. С годами отношения сложились теплые, но здесь мне тоже не удалось до конца стать своей. Гордость школы и одновременно наихудшая танцорша не может стоять в одном ряду со всеми — а лишь об этом я всегда и мечтала.

Настоящие неприятности начались, когда появились первые признаки назревающей груди. Вообще, месячные и грудь пришли ко мне раньше всех в классе — из-за чего я сильно комплексовала и ненавидела свое тело. Теперь оно становилось еще более нелепым, по моим тогдашним представлениям.

— Эта дура мне все платье своими сиськами растянула! Вот же офигела! — случайно услышала я не предназначенную для моих ушей фразу. Тогда мне пришлось заменить одну девочку в танце «полонез», и мне досталось ее концертное платье.