Новый Мир Новый Мир - Новый Мир ( № 11 2012)

Лес еще больше стал трещать, раскачиваться — и так далее. И слабый ветерок тоже — и так далее. Но Сафико замечал и не замечал того, что менялось в лесу, его заботило и пугало свое существование, он с нетерпеньем каждую минуту проверял крылья, ноги и свою готовность лететь».

С интересом также читал я в номере «воспоминательное письмо» (буквально, с постоянным прямым обращением к «герою», точнее, к памятнику) Эдуарда Кочергина — Георгию Товстоногову («Медный Гога»). Кстати, отлично иллюстрированное, оно публикуется и в «Нашем наследии». Назову и маленький рассказ Светланы Кедриной об отце («Папин стол»), а также проницательный, как я почувствовал, этюд Сергея Чупринина о писателе-эссеисте Самуиле Лурье.

Кирилл Кобрин. Песни о старости и детстве. — «Октябрь», 2012, № 8 .

У этого эссе, комментировать которое не возьмусь (оно есть и в сети, кому интересно, прочтет), — примечательный постскриптум: «P.S. При написании этого текста не пострадал ни один ребенок. Автор искренне любит детей, он не сочувствует педофилам, учителям-садистам, работорговцам и командирам „детских отрядов” в африканских странах. Вышеизложенное вообще не имеет отношения к детям — в физическом и ментальном аспектах их существования. Речь о нас, взрослых, — и о нашем ублюдочном сознании».

Олег Кузнецов. Князь Григорий Гагарин: открытие Азербайджана взору Европы. — «IRS-Наследие», Баку, 2012, № 4 (58) .

На обложке — фотография археолого-этнографического музейного комплекса Гала.

Итак, начинаешь читать в этом «международном азербайджанском журнале». Сначала — статья к 870-летию великого поэта и мыслителя Низами Гянджеви («Корифей азербайджанской поэзии»). Потом — историческое эссе о Гянджинском ханстве. Затем — тот самый князь, друг Лермонтова, изумительный художник, живописец Кавказа. И его акварели. Потом — опять — архитектура, фотография, ремесла.

И не знаешь еще, что ближе к концу издания тебя ждет обширное исследование «Азербайджан — Армения: разница потенциалов политического лоббирования в России» (автор — А. Караваев, замгендиректора Центра постсоветских исследований МГУ). Подробно — с именами, фактами, статистикой. Впрочем, угадайте-ка с одного раза, каким парным знаком препинания в этом тексте и в этом журнале оформлено слово, используемое обычно при обозначении масштабных кровавых событий в отношении того или иного этноса (в данном случае речь идет о грядущей в 2015-м дате, о том, как эту дату будут отмечать армяне). И князь Гагарин быстренько улетает в свой культурологический космос. «Лишь бы не было войны», как говорили взрослые в моем детстве.

Алеся Лонская. Заяц, волк и насилие. Медиа в России станут безопасными для детей и скучными для взрослых. — «Русский репортер», 2012, 33 (262) .

«Еще один парадокс: у ребенка все равно остается интернет, а в нем и „Колобок” с его каннибализмом, и „Том и Джерри” с их садизмом, и „Карлсон” с педофилией, и „Ну, погоди!” с пропагандой курения, и многие другие, действительно опасные вещи, по-прежнему неподцензурные. Пользовательский контент в Сети маркировать не придется: она исключена из сферы действия закона (кроме зарегистрированных в ней СМИ). Правда, чтобы обезопасить детей в интернете, в июле депутаты приняли поправки в закон „Об информации, информационных технологиях и о защите информации”, которые позволят блокировать (начиная с 1 ноября) сайты с детским порно, пропагандой наркотиков и призывами к суициду. Поправки эти вызвали возмущение либеральной общественности, опасающейся, что под предлогом защиты интересов детей закон позволит перекрыть доступ к социальным сетям».

Так-так. Теперь почитаем ближе к концу.

«Безусловно, дети должны быть защищены от вредной и опасной для психики продукции — к примеру, от сцен насилия (именно из этих соображений Southpark давно уже показывают ближе к ночи). Но сам закон пока слишком несуразен и отдает ханжеством: он вынуждает медиа делать вид, что в обществе нет ни наркотиков, ни секса, ни геев — вместо того чтобы искать правильный язык для разговора с ребенком на эти темы».

Какое несчастье. Пора, значит, бежать за правильным языком. В обнимку с Госдумой. А то мой семилетний сын без секса, наркотиков и геев долго не продержится.

Роман Маханьков. Апокалипсис сегодня. — «Фома», 2012, № 9 .

Этого (совсем молодого!) церковного публициста не стало в конце июля нынешнего года. В середине прошлого десятилетия он мучительно искал, разрабатывал вместе с единомышленниками тот публицистический язык и тон, каким можно пробовать говорить с ищущим читателем о вере. В этом номере публикуется его работа 2004 года. Ниже — главка из нее, под названием «„Тайное знание” Откровения».

«Самое „возмутительное” в книге Апокалипсис — это то, что там совсем ничего не говорится о том, как остановить воцарение Антихриста. Более того, согласно Откровению, его приход остановить невозможно. Неужели надо спокойно наблюдать агонию человечества? Зачем вообще нужна тогда такая странная книга пророчеств?

Дело в том, что библейское пророчество — это не прогноз, а сами пророки Библии были кем угодно, только не предсказателями будущего. Цель их служения иная. Бог устами пророка возвещал людям свою волю, наставлял и предостерегал их, просил задуматься и измениться. Это могло происходить в том числе и через рассказ о будущем. Даже если пророчества касаются грядущих событий, то они в корне отличаются от предсказаний Ванги или Нострадамуса. Ведь Бог не просто говорит людям, что произойдет, а дает им шанс изменить это будущее путем изменения себя. Для человека, поверившего пророку, грядущие события уже не тупик, а руководство к действию.

Поэтому „тайное знание” Апокалипсиса состоит не в том, чтобы найти и обезвредить Антихриста, и даже не в том, чтобы предотвратить конец света. А в том, чтобы, распознав Антихриста, сохранить верность Христу. Потому что в конце концов, согласно Откровению Иоанна Богослова, свершатся все мировые катастрофы, разорвется паутина лжи — и люди встретят своего подлинного Спасителя».

Игумен Нектарий (Морозов). Не ищите оправданий. — «Православие и современность», Саратов, 2012, № 21 (37) .

«Мне кажутся некорректными разговоры о том, что оставивший свое служение честней и лучше того, кто своим саном тяготится, но к подобному шагу не готов. Здесь опять налицо неоправданная попытка заглянуть в чужую душу и, ничего толком не разглядев, вынести свой вердикт о том, что там происходит. Ведь не оставляет священник свое служение потому, что пока еще находится в борьбе — за свою паству, за свою душу, за то, чтобы не сделаться совсем чуждым Богу. Я бы каждому, кто вообще задумывается об этом, посоветовал прочитать потрясающий по силе своего воздействия на душу роман Грэма Грина „Сила и слава”. Он о жизни и смерти католического священника в Мексике в годы гонений на Церковь. Преследуемый, вынужденный скрываться, постоянно переходить с места на место, впавший в грех блуда и приживший внебрачного ребенка, спивающийся, опустившийся, он все равно не может уйти, отречься от сана. Почему? — Потому что не может предать Божий народ. И он ходит из села в село, крестит, отпевает, исповедует, служит мессу и причащает людей. Противный самому себе, лишенный даже возможности исповедоваться, потому как он в этой части Мексики последний — не расстрелянный или не отрекшийся. В конце концов арестовывают и его. Он боится смерти, но именно она становится для него избавлением от страдания и в той же мере печатью, приложенной рукой Божией к свитку его жизни. Маленький мальчик, жизнь которого — вторая, очень тонкая сюжетная нить романа, мальчик, которого буквально воротит от тех житий, которые читает ему мать, от всего, что связано с христианством, узнав о смерти несчастного, потрясенно произносит: „Ведь он мученик!” И целует с благоговением руку священника, которого в тот же день посылает Господь в их город и в их дом. Кто после этого возьмет на себя смелость сказать, что оставивший служение „лучше” и „честнее”?»