Новый Мир Новый Мир - Новый Мир ( № 2 2012)

София Губайдулина: “Мы еще находимся в состоянии архаики”. Классик современной академической музыки об усталой цивилизации, бодрой Казани, ценности оков, божественном абсолюте и своем дне рождения. Беседу вел Роман Юсипей. —· “ OpenSpace ”, 2011, 18 ноября < http://www.openspace.ru >.

“Слушание серьезной музыки требует от слушателя сил и активности, а мы живем в условиях усталой цивилизации. Я никого не обвиняю. Это понятно: действительно, приходит человек вечером на концерт или в театр, и если он целый день работал, то уже не может быть талантливым воспринимателем искусства. Ведь восприятие — это тоже талант и, как всякий талант, требует известных условий. Лично я, если очень устала, тоже теряю способность воспринимать художественное произведение. Перед концертом стараюсь обязательно отдохнуть, чтобы быть в форме как слушатель”.

“Когда я смотрю на мир, вслушиваюсь в него и в себя, то вижу трагедию в самой основе нашего существования. Сейчас очень большое распространение получила мысль, что без зла не было бы добра. И с этим трудно поспорить, хотя в самом оправдании зла уже заложено нечто дьявольское. Иной раз действительно кажется, что не Бог, а черт создал мир, если внешне все основано на поедании одного существа другим ради продления собственной жизни. Но мир сотворил все-таки Бог: чтобы осуществилось его дыхание, раскрылась полнота. И он создал только добро”.

Игорь Гулин. Смертью изящных. —·“ OpenSpace ”, 2011, 28 ноября.

“В „Триптихе” [Саши Соколова] есть страницы виртуозные, вполне достойные первых соколовских романов, а есть такие, что их невозможно читать без стыда, но, кажется, судьбу книжки определило вовсе не это. Вообще-то должен расписаться тут в фиаско: когда я начинал эту статью, то думал, что найду внешние, контекстные объяснения тому факту, что „Триптих” был пропущен. Мне это не удалось. Кажется, дело главным образом в том, что это книжка, которая не хочет быть прочитана. В самой ее организации заложена невстреча с читателем. „Триптих” — продолжение не прозы, не поэзии и даже не эссеистики Саши Соколова, а его молчания”.

Из города Эн. Конкурируют не писатели, а пепси- и кока-кола, — считает финалист “Большой книги” Дмитрий Данилов. Беседу вела Екатерина Морозова. — “Российская газета” (Федеральный выпуск), 2011, № 260, 18 ноября.

Говорит Дмитрий Данилов: “Я пытался в этом квазидневнике [“Горизонтальное положение”] — не надо воспринимать этот текст как дневник настоящий — зафиксировать то, на что обычно авторы романов не обращают внимания: на поток мелких повседневных „неважных” явлений, из которых процентов на 90, а то и на все 99 состоит жизнь подавляющего большинства людей. Зафиксировать, если можно так выразиться, поток неважного, поток обыкновенного. Мне кажется, что, пристально вглядываясь в это самое неважно-обыкновенное, мы можем понять о жизни нечто, что ускользает от нас, когда мы имеем дело с яркими героями и необыкновенными событиями”.

“Я думаю, имеет смысл говорить не о спаде реальной значимости литературных премий, а о спаде реальной значимости литературы вообще. Да, литература больше не интересна обществу в целом, общество больше не нуждается в ней как в некоем зеркале, в которое оно, общество, смотрело бы на себя с ужасом и отвращением. Наступает конец эпохи текстоцентричности. Может быть, это и хорошо, на самом деле, — для самой литературы”.

Интервью с Владимиром Друком. Беседовал Леонид Костюков. — “ПОЛИТ.РУ”, 2011, 12 ноября < http://www.polit.ru >.

“В. Д.: <...> [Всеволод] Некрасов. Я думаю, что это совершенно удивительный поэт, еще недооцененный и не прочтенный. Понимаешь, сейчас пишут о минимализме, о концептуализме… Мне кажется, что Некрасов уже давно ни в каком не „изме”. <...> Я недавно писал работу — в связи с его кончиной меня попросили написать, — и я сделал семантический поиск по Интернету. Это как гадалка такая, только семантическая. И выскочили три смысловые связи. Первая связь — это русский язык. Когда я стал думать почему, мне стало понятно: надо бы русский преподавать и учить по Некрасову. Потому что это будет точное попадание в самые недра языка.

Л. К.: В его интонацию? Да?

В. Д.: Погружением. Вглубь языка уходить, в ядро, в nucleus , нуклеидные слои. Вторая вещь состоит в том, что Некрасов, конечно, сказочник. Он — идеалист. И он максималист от этого. И от этого — его максимы во взаимоотношениях с коллегами и с литературной средой. Они наполнены не злобой, они наполнены добром и досадой, когда что-то или кто-то недотягивает до идеала. Это чисто сказочный вариант. Там у меня получилась параллель с Андерсеном, со „Снежной королевой”, когда сломано зрение, когда кто-то не видит целостной картины. И третья связь — это удивительно — связь с иудаизмом и с каббалистическим понятием, что мир был создан из букв, из звуков.

Л. К.: Да, да.

В. Д.: Похоже, что суть первоначальных звуков — основных фонем — удивительным образом была им угадана и раскрыта. Хотя я думаю, что он не занимался никогда каббалистикой и был бы страшно удивлен, если бы ему кто-то об этой связи сказал. Он пришел к этому абсолютно автономно”.

Майкл Каннингем. “Когда дело доходит до красоты, я становлюсь проституткой”. Беседу вела Анна Сотникова. — “Афиша”, 2011, 22 ноября < http://www.afisha.ru >.

“Вирджиния Вулф была первым великим писателем, которого я прочитал. Я жил в Лос-Анджелесе, был маленьким, самоуверенным и глупым, и вдруг мне попалась ее книга. И тогда я понял, что может сделать язык, что означают слова „великая книга”. Это было как первый поцелуй — после ты целуешь много разных людей, но никогда так, как в первый раз. Вирджиния Вулф научила меня читать и превратила в писателя, именно такого, какой я есть”.

“Хемингуэй пишет как трансвестит. Как женщина, которая пытается писать как мужчина”.

Андрей Кончаловский. У людей — ожирение мозгов. Как “разруха в головах” приводит к кризису искусства, экономики, личности и цивилизации? Беседу вела Оксана Нараленкова. — “Российская газета” (Федеральный выпуск), 2011, № 270, 1 декабря.

“Я, например, считаю, что весь социалистический реализм, тот, с которым так сильно боролись в свое время, сейчас является интересным искусством. Мало кто из сегодняшних художников в состоянии заниматься живописью, как занимался какой-то отчаянный соцреалист Герасимов. Попробуй, напиши так, как он написал Сталина с Ворошиловым, идущих по набережной. Оказалось, что соцреалисты обладали высокой профессией художника. Дилетантство сейчас очень быстро проникает во все сферы, потому что технологии и эстетика позволяют людям быть дилетантами и делать видео, фотографии, шоу, создавать некую концептуальность, нарисованную на мосту. Это все — поступки, но не искусство”.