Новый Мир Новый Мир - Новый Мир ( № 1 2013)

Я не пошла в кафетерий, а сорок минут гуляла по району. Потом я испугалась, что он пойдет за мной в “стекляшку” и мы разминемся, и заспешила туда, и правда еле успела. Толя стоял внутри и озирался. Я подождала несколько секунд у него за спиной, потом коснулась его локтя. Он как-то неуклюже развернулся, как проворачивается сломанный замок.

Я сказала:

— Я вчера в Нескучном саду кормила белку. Ты замечал, что белка горбата, когда сидит? Знаешь, у нее такой продолговатый хрупкий горбик — как детская рука в варежке.

Толя сказал:

— Все мелкие звери хрупки и некрасивы вблизи.

— А птицы, — сказала я, — птицы красивы.

— Птицы красивы, — согласился Толя.

В жизни никогда ничего не происходит. Жизнь сама происходит. От маленького чешского города, залитого огромным и несводимым пятном заката. От трамвайной улицы где бы то ни было, от любой улицы, пущенной под откос к реке. От меня и от Толи. Господи, мы же Твои дети, а улицы — наши дети.

Иногда кто-то словно окликает меня по имени: Галя.

Клеенчатый алый плащ с клетчатой подкладкой, зеленые резиновые сапоги, букет кленовых листьев, рыже-коричневый портфель. А вот школа, и голубь переходит трамвайные пути. Только скажи мне, где ты, где мы, и я потеку туда горючим трамваем.

В каком Верхнем Михайловском, в каком октябре.

Надежда Мальцева родилась и живет в Москве. В СССР ее стихи почти не публиковались, и только с конца 1980-х стали входить в западные русские, а в следом и в отечественные поэтические журналы и антологии. Мальцева — автор поэтических книг “Дым отечества” (2006), “Навязчивый мотив” (2011, литературная премия “Серебряный век”) и многих поэтических переводов; более 20-ти лет работает над словарем “Тезаурус”, объединяющем русские рифмы, толкования и синонимы (первая версия словаря должна появиться в Интернете в конце 2014 года).

“…Я давно имею дело только со старыми, твердыми, уже выкристаллизованными стихами; мне казалось, что я разучился воспринимать новое, потерял профессию читателя. Ваши две книги были для меня как оживание. В первый раз за не знаю сколько лет я опять почувствовал себя в поэзии, как в воздухе и в воде. Все мы знаем это чувство счастья, все знаем, что словами его не обозначить, позвольте и мне его не описывать. Только поверьте, это не комплимент: комплименты нам уже не по возрасту” (из письма М. Л. Гаспарова — Н. Е. Мальцевой, 2002).

Портрет змея в Феодосийской раме

Александру Ревичу

Не спи под яблоней! восхитив облик твой,

сорвёт с ветвей, перевернёт, покатит,

как паданку, червями обрюхатит

и бросит гнить, едва прикрыв листвой.

Гуденье пчёл, садящихся на губы,

вверху гуляет ветер, звёзды вскачь —

среди греха и смерти любо, любо,

ах, любо, братцы!.. в небо пара кляч

из Авгиевых тащится конюшен,

их пьяный топот туп и равнодушен,

а камень сердца хрупок и незряч.

О бедной кукле глиняной поплачь,

смолою пахнут и гробы и срубы.

Под веками играют свет и тьма,

плывёт вселенной вечная изнанка…

Как резво крутит спицами Ананка —

лови, лови! медяк, венок, тюрьма,

ещё медяк, и сразу порто-франко.

Соблазны века, что тебе до них?

Бегут на месте стрелки циферблата,

твой маскарад надёжней маскхалата,

под яблонями ждёт-пождёт жених,

да вот до Гесперид далековато.

Из куклы выйдет славный мотылёк

со временем, а может быть, и птица,

придёт тепло, гречиха уродится,

соединятся Запад и Восток,

и вдруг — рывок, толпа, чужие лица.

Изволит старый фокус делать князь,

открой глаза! в листве обетованной

ползёт змея тропою покаянной

и держит в пасти яблоко, смеясь.

2007

На гребне девятого вала

— Ваше сиятельство, пахать подано!

Распахав берега киселя,

отрыгались, шугнули кого-то,

благолепья всеобщего для

осушили родное болото.

На просторе, недолго пустом,

возвели карусель волонтёры —

хоть катайся в сметане постом,

хоть подайся в кудыкины горы,

хоть, не смея пуститься в бега,

встань на гребне девятого вала...

А у нечисти бритой рога

отросли как ни в чём не бывало.

И по всей необъятной стране

то заквохчет двуглавая птица,

то зачавкает там, в глубине,

где должна бы душа находиться.

2010

Минойская элегия

Дышит тьма в затылок, как подсказка,

что сегодня кончилось вчера,

и луны вакхическая маска

входит в сны и светит до утра.

Звякнет ночь серебряной цепочкой

уходящих в прошлое следов,

и покатят с вековой отсрочкой

день за днём из мёртвых городов.

Словно тени по нетленным фрескам,

ходят в небе звёзды-светлячки,

но кошачьи, с филигранным блеском,

не мигают в прорезях зрачки.

Почему мы только убегаем,

не встаём к себе лицом к лицу?

Вход завален и недосягаем,

кто откроет двери беглецу.

Нет давно ни Кносса, ни Эллады,

но Геката ждёт своих котят,

и на зов спешат сквозь мрак менады,

а от моря гарпии летят.

2010

* *

*

В припадке всемирной хандры,

звериной тоски и печали

двуногий пинает с горы

святые дары и скрижали.

Он ввысь кулаками грозит

и плачет над долею жалкой,

простой симбионт, паразит,

божок с огнестрельною палкой.

— Других поищи дураков! —

вопит разгулявшийся субчик. —

Прощай, до скончанья веков!..

И слышит: — До завтра, голубчик.

2010

Возвращение

От старой тётки, что с трудом

писала раз в году,

он получил в наследство дом

и пасеку в саду.

И, повздыхав, что тёткин дар

далёк и бестолков,

едва достал билет в разгар

курортных отпусков.

В плацкарте душной, сняв пиджак,

меж двух усталых баб

он, примостившись кое-как,