Новый Мир Новый Мир - Новый Мир ( № 5 2013)

Всеволод Некрасов как поэт безусловно признан профессиональным сообществом. Однако у «просто-читателей» часто возникают сомнения в том, что перед ними именно стихи. Отчасти такому непониманию способствуют и сами стихотворения, которые одновременно являются и поразительно простыми, и крайне сложными. И самое главное — ничто в них не напоминает привычные столбики ровных строф, каждая строчка в которых оканчивается рифмой. Хотя на самом деле рифма у Некрасова есть практически в каждом стихотворении:

11.

аморальность

ненормальность

а моральность

не банальность

вообще

все

неверные

обязательно нервные

верные

тоже нервные

но они

по крайней мере верные

Конечно, первая же мысль, возникающая у простодушного читателя после этих стихов: «Я тоже так могу!». Но так ли это на самом деле? Крайняя простота требует наибольшей степени поэтического мастерства. И вовсе не так уж легко, виртуозно сыграв на гласных и сонорных, еще и вложить в это достаточно жесткую нравственную сентенцию. Здесь важны не только словесное чутье и музыкальный слух, но и определенный жизненный опыт, и четко выработанная позиция, то есть предварительно нужно проделать серьезную внутреннюю работу. Просто сесть и написать «такое» стихотворение не получится.

Литературоведческая же точка зрения на творчество Всеволода Некрасова представлена, в частности, в третьем номере научного электронного журнала «Полилог», который полностью посвящен этому поэту [12] . Здесь-то и оказывается, что эти простые с виду стихи дают возможность бесконечного числа интерпретаций. Их можно рассматривать как попытку повторения дела Адама — обновление сущностей путем их наименования (Татьяна Бонч-Осмоловская) или как достаточно жесткое прочерчивание границы между искусством и жизнью (Михаил Павловец), как фонетический и графический эксперимент в поэзии (Дарья Новикова) или как пример перенесенной в область искусства мировоззренческой нетерпимости (Александр Житенев) и т. д. В результате получается, что все важнейшие проблемы эпохи — этические, эстетические, экзистенциальные, аксиологические — в творчестве Всеволода Некрасова так или иначе были затронуты. Именно статьи этого номера журнала в их совокупности показывают и доказывают (в силу крайне традиционного и консервативного восприятия поэзии такое доказательство, к сожалению, нужно), что перед нами действительно один из самых значимых русских поэтов второй половины ХХ века. Ну а для меня наиболее, наверное, важная особенность и стихов, и прозы Некрасова — это наличие у него абсолютно узнаваемой интонации. Для современной литературы это качество не такое уж частое, но вот текст Некрасова можно даже не подписывать — эту фразу, причем как стиховую, так и прозаическую, нельзя больше спутать ни с какой другой.

418.

сотри случайные черты

три четыре

сотри случайные черты

смотри

случайно

не протри только

дырочки

Крайне важна для нашей литературы также поставленная Некрасовым задача обновления языка, «испорченного» тоталитарным дискурсом. Читая эту книгу, не надо забывать о том, что она в первую очередь является фактом неофициальной культуры и полюсом противостояния культуре официальной. Если официоз предпочитал риторические фигуры и цветистые выражения, то здесь все это принципиально изгоняется и предпринимаются специальные усилия для того, чтобы сделать слово равным самому себе. Здесь у Некрасова главная установка — это «как сказать, чтоб не соврать», то есть стремление к абсолютной истине. Если там ловчили и подстраивались, то позиция здесь будет жесткой и непримиримой, и поэт не отступит от нее ни на миллиметр. В общем-то, прав Александр Житенев — нетерпимость у Некрасова становится не просто мировоззренческим принципом, но и элементом его поэтики. Но если бы эта книга была только фактом противостояния двух культур, наверное, этой статьи и многих других статей просто бы не было. На мой взгляд, Всеволоду Некрасову действительно удалось выполнить поставленную задачу — полностью обновить русскую поэзию, удалось не только освободить ее от официального вранья, но и сделать нечто принципиально новое, чего раньше в русской литературе не было. А это необыкновенно важно для русской культуры второй половины ХХ века, которая в основном пыталась (и продолжает пытаться) повторить путь классиков. В завершение хотелось бы выразить надежду на то, что и публикация, и изучение наследия Всеволода Некрасова в полном его объеме будут продолжаться.

Анна ГОЛУБКОВА

Яаакко Хинтикка. О Витгенштейне. Перевод с английского В. В. Целищева, под редакцией В. А. Суровцева. Людвиг Витгенштейн. Из «лекций» и «заметок». Перевод с английского и немецкого В. А. Суровцева и В. А. Ладова. Составление и редакция В. А. Суровцева. М., «Канон+» РООИ «Реабилитация», 2012, 272 стр.

Книга состоит из двух частей: первая — работа знаменитого логика и философа Яаакко Хинтикки «О Витгенштейне», вторая — фрагменты самого Витгенштейна.

Это издание Витгенштейна продолжает работу российских философов по публикации его философского наследия. К этим публикациям относится, безусловно, крайне важная книга: Людвиг Витгенштейн «Дневники 1914 — 1916» (М., 2009), проясняющая подходы философа к «Логико-философскому трактату», до сих пор самой знаменитой его работе. И вот теперь изданы на русском языке избранные части «Желтой книги» — лекций 1933 — 1934 годов — и некоторые другие материалы, в частности «Заметки по основаниям математики» (1937 — 1944).

По мере того как публикуются работы Витгенштейна (и переводятся на русский), становится понятно, что философ вовсе не был так уж безапелляционно краток, что он шел к своим афоризмам путем долгого и трудного размышления. (Работа по публикации наследия Витгенштейна еще далека от завершения.) Это крайне важно, в первую очередь потому, что показывает недопустимость слишком легких интерпретаций и приписывания философу мыслей и положений, которые он вовсе не высказывал. Фантазировать легко, понимать — трудно. И здесь очень важна работа Хинтикки, можно сказать, философского внука Витгенштейна — учителем Хинтикки был Г. Х. фон Вригт, сменивший Витгенштейна на кафедре Кембриджа и проделавший огромную работу по систематизации его рукописей.